История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века

Глава IV Развитое феодальное общество в Иране (начало X — начало XIII вв.)

Предыдущая       Следующая
Оглавление

§ 1. Общая характеристика периода

Данный период характеризуется установлением развитого феодального общества — развитием форм феодальной земельной собственности, распространением феодальной зависимости почти на всю массу крестьянства, а не только на часть его, как раньше, слежением феодальной иерархии. К этому же времени относится сложение феодального города. В течение трех столетий производительные силы Ирана переживали период подъема, прерванный лишь на несколько десятилетий сельджукским завоеванием.

 
§ 2. Основные источники по истории периода Хотя с конца X в. появляются сочинения на новоперсидском литературном языке (фарси, иначе дари) 1, сперва географические, а потом и исторические — все же в данный период наибольшее значение имеют источники на арабском языке.

Рассмотрим поэтому прежде источники арабоязычные. 2

Среди них назовем «Фихрист» («Указатель») ан-Надима (около 988 г.) — историко-библиографический обзор арабоязычной литературы в частности и исторических трудов, в том числе и не дошедших до нас. «Фихрист» издан Флюгелем (Лейпциг, 1871).

Среди авторов собственно исторических трудов первое место занимает Абу Али Ахмед ибн Мухаммед ибн Мушкуйэ, в арабизованной форме Ибн Мискавейх; под последним прозванием он более всего известен. Был он перс, служил казначеем и везиром у государей Западного Ирана из династии Буидов, умер в глубокой старости в 1030 г. Он написал огромный шеститомный труд по всемирной истории «Китаб таджариб ал-умам» («Книга испытаний народов»). Первые тома этого труда носят характер компиляции, составленной на основании более ранних источников, больше всего на основании Табари3,. Но в изложении событий после 300 г. х. = 912/3 г. н. э. (начиная с V тома) Ибн Мискавейх выступает как продолжатель Табари; в этой части труд Ибн Мискавейха является оригинальным источником, притом первоклассного значения. Изложение событий у Ибн Мискавейха доведено до 982/3 г. н. э. Ибн Мискавейх использовал не только повествовательные исторические сочинения, но и документы государственных архивов. Он не довольствовался изложением событий, как более ранние авторы, а старался осмыслить их значение, конечно, подходя к ним с классовой феодальной точки зрения. Ибн Мискавейх считал, что опыт истории должен: служить руководством для государственных деятелей. Труд Йбн Мискавейха издан в подлиннике, по частям, разными западноевропейскими издателями.

Абу Мансур ал-Хусейн ибн Мухаммед ас-Са'алиби (умер в 1038 г. н. э.), наряду с прочими сочинениями, составил около 1021 г. н.э. четырехтомный труд по истории Ирана с древнейших времен, под заглавием «Китаб ал-гурар фи-сийар ал-мулук ва ахбарихим» («Лучшее из жизнеописаний царей и известий о них»). Наиболее важен IV том, в котором излагается история Ирана под властью халифата, распад халифата и история государств и династий Ирана в X — первой четверти XI вв. Труд Са'алиби издан в Париже Зотанбером в 1900 г. (арабский текст и французский перевод).

Абу Наср Мухаммед ал-Утби (961 — 1036 гг.), родом из Рейя, происходил из знатной арабской фамилии, осевшей в Иране. Утби служил сперва династии Саманидов, потом первым государям из династии Газневидов — Себук-тегину и Махмуду, занимая при последнем разные посты. Утби написал труд по истории правления султана Махмуда Газневида, под заглавием «Китаб ал-йамини» («Книга десницы») 37, являющийся важным источником по истории Восточного Ирана и Средней Азии времени 975 — 1021 гг. В труде использованы документальные источники. Труд Утби написан в изысканном вычурном стиле, настолько тяжелым и трудным языком, что для понимания его потребовался комментарий, который и был составлен в начале XIII в. Ахмедом ал-Маниня.. В начале XIII в. труд Утби был переведен на персидский язык. Труд Утби был дважды издан в Индии (в Дели в 1847 г. и в Лахоре в 1883 г.). В Каире (1286 г. х.= 1869 г. н. э.) издан комментарий Мани ли вместе с текстом труда Утби на полях.

Хорезмиец Абу-р-Рейхан Мухаммед ибн Ахмед ал-Бируни (973 — 1048 гг.) был величайшим и притом передовым арабоязычным ученым- знциклопедистом. Большую часть жизни провел в Хорезме, написал много трудов 'по астрономии, математике, медицине, филологии, 2 истории и географии. Не все его сочинения дошли до нас. Источником по истории Ирана является труд Бируни по хронологии восточных народов под заглавием «Асар ал-бакийа ан курун ,ал-халийа» («Следы, остав шиеся от минувших веков»). Труд этот издан Э. Захау в 1878 — 1879 гг. (арабский текст и английский перевод). Бируни написал также специальный труд о карматах и об «одетых в белое» (т. е. о хуррамитах), до нас не дошедший. Бируни был автором также большого историко-географического сочинения об Индии — первого серьезного труда об этой стране, появившегося в странах Передней и Средней Азии. «Индия» Бируни также издана Э. Захау (арабский текст в 1887 г., английский перевод в 1888 г., 2 изд. в 1910 г.).

Абу Са'д Абд-ал-Керим ибн Мухаммед ас-Сам'ани (1113 — 1167 гг.). родом из Мерва, происходивший из осевшей там знатной арабской фамилии, выдающийся эрудит и путешественник, в числе многих сочинений составил «Китаб ал-ансаб» («Книга генеалогий») — алфавитный и биографический словарь «знаменитых людей» — политических, религиозных и культурных деятелей. Биографии этих деятелей расположены в алфавитном порядке, до их прозваниям (нисбам), связанным с происхождением из того или иного' племени, рода, фамилии, местности. Этот труд — один из важных источников по истории Ирана и Средней Азии. Труд Сам'ани издан Марголиусом — факсимиле рукописи Британского Музея (Лейден, 1912). Другой труд Сам'ани — двадцатитомная история города Мерва — до нас не дошел; вероятно, он погиб, вместе с библиотеками Мерва, во время нашествия войск Чингисхана.

Джемал-ад-дин Абу-л-Фарадж Абд-ар-Рахман ибн ал-Джаузи (1116 — 1200 гг.), знатный араб из Багдада, энциклопедист-полигистор и богослов, автор многих сочинений. Из них важен, как источник, дошедший до нас труд по всемирной истории — «Китаб ал-мунтазам» («Систематическая книга»). Не издан. Имад-ад-дин Мухаммед ибн Мухаммед ал-Катиб ал-Исфахани (1125 — 1201) происходил из исфаханской чиновной знати, состоял на службе сперва у багдадских халифов, потом у султанов Египта. Из его исторических сочинений для истории Ирана важен труд по истории государства Сельджукидов, представляющий арабский перевод персидского труда Аношервана ибн Халида, расширенный и доведенный до 1194 г. Труд Исфахани более известен в сокращенной и упрощенной переработке, выполненной в начале XIII в. Абу-л-Фатхом ал-Буидари, исфаханским персом, которая называется «Зубдат ан-нусра ва нухбат ал-усра» («Сливки из [книги] помощи и извлечение из [книги] убежища». Арабский текст труда Буидари издан Хаутсма. Лейден, 1889).

Изз-ад-дин Али ибн Мухаммед Ибн ал-Асир (1160 — 1234), араб из Джезиры (Верхней Месопотамии), богослов и историк, известен как автор огромного труда по всемирной истории «Ал-Камиль фи-т-тарих» («Полный свод по истории») в 12 томах. Изложение событий у Ибн ал-Асира — строго хронологическое, по годам, доведено до 628 г. х. = 1231 г. н. э. Труд Ибн ал-Асира в большей своей части компилятивен — использовано множество более ранних источников, среди них сочинения. Белазури, Табари, Ибн Мискавейха и их продолжателей, Утби и др. Однако поскольку Ибн ал-Асир пользовался не дошедшей до нас полной редакцией истории Табари, .а также многими недошедшими до нас первоисточниками, в частности сочинениями по региональной истории (истории отдельных городов и областей), труд Ибн ал-Асира имеет для исследователей и значение самостоятельного, притом достаточно важного источника. О событиях конца XII — начала XIII вв. Ибн ал-Асир говорит как современник или на основании рассказов очевидцев и современников, почему в этой части значение его труда, как источника, сильно воз растает. Материалы по истории Ирана X — начала XIII вв. содержатся в VIII — XII томах сочинения Ибн ал-Асира. Есть два издания труда Ибн ал-Асира: научно-критическое лейденское издание Торнберга (1851 — 1876) и египетское (Булак, 1290= 1873).

Из географических сочинений на арабском языке важнейшее значение имеет труд последнего и наиболее выдающегося из географов X в. — Микаддасиб Абу Абдаллах Мухаммед ибн Ахмед ал-Мукаддаси (или ал-Макдиси, по другому чтению) — араб, родом из Иерусалима, десятки лет провел в путешествиях, посетив все мусульманские страны, кроме Синда, Систана и арабской Испании, повсюду останавливаясь подолгу и кропотливо собирая материалы о странах и народностях. О жизни Мукаддаси известны лишь немногие данные, упоминаемые в его сочинении4. Поставив перед собой задачу — собрать материал для большого географического труда, отличающегося от трудов его предшественников определенной продуманной системой описания и расположения материала, Мукаддаси, по его словам, в своих путешествиях занимался всеми профессиями, кроме нищенства; в разных странах он был, между прочим, дервишем-аскетом, чтецом Корана, имамом, законоведом, купцом, писцом, переплетчиком, ремесленником, слугой и т. д., пережив много приключений. Он сам говорит о себе: «Водил я дружбу с отшельниками горы Ливана, а иногда бывал знаком и с султаном. Владел я рабами, а, случалось, и сам таскал на голове корзины. Не раз я подвергался опасности утонуть, или нашему каравану перерезали дорогу разбойники. Я служил судьям и великим людям, обращался с речью к султанам и везирам. По дорогам хаживал я вместе с бродягами и продавал товары на рынках. Заключали меня в тюрьмы, забирали как шпиона... Ездил я в паланкинах и на конях, ходил и пешком в самум и среди снегов. Я останавливался на царском дворе среди вельмож, поселялся и среди невежд в квартале ткачей ...»

Мукаддаси сам говорит, что его географический труд составился из трех родов источников: из записей того, что он видел сам, из рассказов заслуживавших доверия людей, и из книг — географических и иных. «Не осталось, — говорит он, — никакой царской библиотеки, в которой я не бывал...» К трудам более ранних географов Мукаддаси относился очень критически.

Свой большой географический труд «Ахсан ат-такасим фи-ма'рифат ал-акалим» («Наилучшее распределение для познания областей» 5) - Мукаддаси закончил, в первоначальной редакции, в 985 г. Через три года, после нового путешествия, он опубликовал вторую, улучшенную редакцию своего труда. Эта последняя редакция и была использована де Гуйе для научно-критического издания арабского текста труда Мукаддаси.

В труде Мукаддаси, как сказано, материал расположен по единой продуманной системе: сначала дается общее географическое описание каждой области, затем описание отдельных округов и городов. По каждому городу и его округу сообщаются сведения по топографии, об архитектурных памятниках, истории, о населении, его языках, религиозной принадлежности, быте, культуре, нравах, о политическом устройстве, о ремесленном производстве, о предметах местной торговли и вывоза, об орошении, о растительных культурах и сельском хозяйстве, о местных мерах веса, длины и т. д., о ставках поземельной подати и т. д.; дано также подробное описание маршрутов по караванным путям. Богатые материалы Мукаддаси отличаются большой точностью. При этом Мукаддаси далек от идеализации феодальных порядков, правителей и феодального быта.

Труд Мукаддаси является вершиной средневековой арабоязычнои географической науки и ценнейшим источником по экономической истории Ирана X в.

Из других арабских географов некоторое, впрочем довольно ограниченное, значение имеет сочинение Мухаммеда ал-Идриси (1099 — 1165 гг.), написанное для норманского (христианского) короля Сицилии. В большей своей части труд Идриси передает сведения, взятые из источников X в. и уже устаревшие для XII в., отчасти дополненные новыми данными, собранными на основании расспросов путешественников. Из географии Идриси пока изданы в подлиннике только отдельные части, среди которых мет описания Ирана. Издан полный французский перевод. в двух томах (Париж, 1836).

Несравненно более важен, как источник, географический словарь Якута. Якут ар-Руми ал-Хамави (1179 — 1229 гг.), по происхождению малоазиатский грек6, мальчиком был захвачен в полон сельджукскими турками и продан ими в рабство арабскому купцу из города Хама7 в Сирии. Его господин дал ему хорошее арабское образование и сделал своим разъездным приказчиком по торговым делам. После смерти хозяина Якут, став свободным, предпринял ряд путешествий, в частности: по Ирану и Средней Азии. Во время одного из путешествий Якут внезапно умер в гостинице близ Халеба.

Свой географический словарь «Му'джам ал-булдан» («Алфавитный-словарь стран») Якут закончил в 1224 г. Материал расположен в алфавитном порядке географических названий. В основном это — компиляция, составленная из материалов более сотни первоисточников, но так как значительная часть их до нас не дошла, то для нас словарь Якута представляет большую ценность. Первоисточники Якут обычно указывал. Материалы из них он отбирал с большой критичностью. Якут обильно пополнил свой словарь записями своих путешествий. Но у него нет той систематической последовательности и полноты изложения материала, какой отличается труд Мукаддаси. При описании городов у Якута центральное место занимают перечисление достопримечательностей и биографические справки о знаменитых людях, происходивших из данного города; сведений социально-экономического характера у Якута гораздо меньше, чем у географов X в. — Истахри, Ибн Хаукаля, Мукаддаси.

Географический словарь Якута издан Ф. Вюстенфельдом (6 томов, Лейден, 1866 — 1870). Извлеченные из Якута материалы, относящиеся к Ирану, во французском переводе издал французский востоковед Барбье де Мейнар (Париж, 1871).

Перейдем к персоязычным источникам.

Хотя в X — XIII вв., как и раньше, арабский язык все еще играл роль международного языка научных сочинений, однако мало-помалу в научную литературу получил доступ и ново-персидский язык (дари, иначе фарси). После персидской переделки «Истории» Табари, сделанной Бал'ами в середине X в., 3 первое дошедшее до нас оригинальное историческое сочинение на персидском языке появилось около 1050 г., с арабским заглавием — «Зейн-ал-ахбар» («Украшение известий»). Его автор — Абд-ал-Хайй Гардизи, о жизни которого почти ничего не известно. «Зейн-ал-ахбар» доведен до 1041 г. н. э. и является основным источником по истории Хорасана X — начала XI вв. В нем есть также глава об Индии, главы, посвященные восточноевропейским народам, и очень богатые материалом главы о тюркских племенах Азии.

Отрывки из сочинения Гардизи были опубликованы В. В. Бартольдом. Полное издание текста вышло в серии памяти Э. Г. Броуна (Берлин, 1928). Недавно в Иране вышло новое издание труда Гардизи под редакцией проф. Нефиси.

Одним из наиболее ценных персидских источников по истории Ира на XI в. является труд Абу-л-Фазля Мухаммеда ибн Хусейна Бейхаки8, под заглавием «Тарих-и ал-и Себук-тегин» («История рода Себук-тегина») или «Тарих-и Бейхаки». Автор долго состоял на службе в диване внешних сношений (диван-и рисалат) Газневидского государства и имел доступ к важным государственным документам. Труд Бейхаки, посвященный истории Газневидского .государства (начиная с 1018 г. н.э.), состоял из 30 томов, но до нас дошли только вторая часть VI тома, VII , VIII и IX тома и часть X тома, написанные около 1059 г9. Остальные тома утрачены. Цитаты из утраченных первых томов встречаются еще у историка XV в. Хафиз-и Абру10, но цитаты из последних 20 томов ни в каких позднейших сочинениях не обнаружены.

Абу-л-Фазль Бейхаки сам писал, что его труд — не история, вроде тех «историй», в которых можно прочесть только о том, что такой-то падишах послал такого-то полководца воевать с этаким-то, или что такой-то разбил этакого-то, или этакий-то побил такого-то. Труд Бейхаки — скорее подробные мемуары крупного чиновника, описывающего, по его собственному выражению, «вдоль и вширь» события своего времени, частью как очевидец, частью на основании официальных документов. Бейхаки больше интересуется внутренней историей Газневид ского государства, нежели военной историей его. Бейхаки не только рас сказывает о политических событиях, но и изображает подробно деятельность государственных учреждений (диванов), борьбу феодальных клик, придворную жизнь и феодальный быт, дает характеристики султанов и политических деятелей, рисует картины бедственного положения народных масс, страдавших под гнетом налогового бремени и обдираемых финансовыми чиновниками и феодалами. Бейхаки — представитель од ной из групп класса феодалов, именно гражданской бюрократии. Он относился недружелюбно к военной и придворной знати — другой группе того же класса. Он очень критически смотрел на деятельность фео дальных верхов, нисколько не скрывал пороков органов управления и язв феодального быта, распущенности, ограниченности и ошибок газневидских султанов и их окружения. Все это делает труд Абу-л-Фазля Бейхаки источником высокой ценности. Труд написан живым образным языком, близким к разговорному.

Текст сохранившихся частей труда Абу-л-Фазля Бейхаки до недавнего времени известен был в двух изданиях — калькуттском (издатель — У. Морлей, 1861) и тегеранском (1307 г. х. = 1889/90 г. и. э., на основа нии описка начала XIV в.). Но оба эти издания далеко не удовлетворительны, и пользоваться ими следует не порознь, а обоими вместе, постоянно сличая один с другим. В 1945 г. в Тегеране вышло третье, улучшенное научно-критическое издание, подготовленное персидскими учеными.

Везир сельджукских султанов Ирака Ануширван ибн Халид Кашани около 1138 г. составил труд по истории сельджуков, доведенный до 1134 г. н. э. Рукописей подлинника этого труда не сохранилось. Но труд Ануширвана получил известность на Востоке в арабской переработке (с продолжением до 1194 .г.) Имад-ад-дина Исфахани, которая дошла до нас в упрощенной арабской же переделке Буидари. 11

Около 1196 г. неизвестным автором, жителем Хамадана, был составлен сжатый труд, типа «всемирной истории», под заглавием «Муджмаль ат-таварих» («Краткий свод исторических сочинений»), в котором изложение доведено до 1126 г. н. э. До недавнего времени в. Западной Европе были изданы лишь отдельные отрывки из этого труда. Полный текст был опубликован в Иране персидским ученым филологом М. Бахаром в 1939 г.

Наджм-ад-дин Мухаммед Равенди, родом из Равенда близ Кашана,. по профессии каллиграф, переплетчик и позолотчик, получил хорошее образование, одно время состоял на службе у сельджукского султана Ирака Тогрула III (правившего в 1175 — 1194 г.г.). После 1202 г. Равенди составил труд по истории сельджуков, доведенный до 1199 г. н. э., под заглавием «Рахат ас-су дур ва айат ас-сурур» («Успокоение сердеи; и чудо радости»). Помимо изложения политических событий, Равенди сообщает интересный материал о налоговом угнетении райятов (горожан и крестьян) финансовыми чиновниками и о произволе и тирании тюркской военной кочевой знати после того, как в Западном Иране на рубеже XII и XIII вв. сельджукские султаны были ниспровергнуты Хорезм - шахами. Труд Равенди — главный источник по истории Западного Ирана второй половины XII в.

Полный текст труда Равенди издал новейший персидский ученый Мухаммед Икбаль12 (в серии памяти Гибба, Лондон, 1921).

После повествовательных исторических сочинений следует назвать. другие сочинения на персидском языке, имеющие значение источников.

Важным источником является политический трактат «Сийасет-намэ» («Книга о правлении»), приписываемый Низам-ал-мульку, персидскому везиру сельджукских султанов Алп Арслана и Мелик-шаха, известному политическому деятелю XI в., убитому исмаилитами в 1092 г. Трактат-разделен на 51 главу 3 и содержит очень разнородный материал: рассуждения об отчетности и бюджете государства, о «правильной политике», подобающей султану, о военных ленах — икта' и об организации войска, о «еретиках», о народных восстаниях и т. д. Трактат пересыпан назидательными рассказами — хикайатами, приведенными ради доказательства теоретических положений трактата. Основная теоретическая установка трактата — защита «иранских» государственных традиций и нейтралистской политики султана против центробежных стремлений тюркской военной знати (кочевой). Такая установка отражала интересы одной из групп класса феодалов — персидской служилой знати (бюрократии), тесно связанной с центральным государственным аппаратом.

Авторство Низам-ал-мулька в отношении отдельных частей и даже целой книги вызывало у некоторых исследователей сомнение. Автор новейшего исследования о «Сийасет-намэ» проф. Б. Н. Заходер пришел к выводу, что 43 главы составляли подлинное сочинение Низам-ал-мулька, остальные же главы, как и многие хикайаты, вкрапленные в. упомянутые 43 главы, введены в книгу ее редактором около двух десятилетий спустя после выхода книги.

Есть два издания текста «Сийасет-намэ»: парижское Ш. Шефера (персидский текст и французский перевод 1893 г.) и тегеранское Абдар-рахима Хальхали (персидский текст, 1310 х. солн. = 1931 г. н. э.).. Недавно вышел полный русский перевод «Сийасет-намэ», вместе с исследованием («Введение в изучение памятника») и комментарием, проф. Б. Н. Заходера (М. — Л., 1949).

Много материала социального и бытового характера содержит «Чахар макалэ» («Четыре статьи») Низами Арузи Самарканди — трактат о выдающихся людях четырех категорий: везиров, поэтов, астрологов и медиков (середина XII в.). Английский иранист Э. Г. Броун издал персидский текст «Чахар макалэ» (Лейден, 1910) и английский перевод его (Лондон, 1899).

Особую категорию источников составляют сочинения агиографические («жития святых»), именно жития дервишеских шейхов-суфиев (мистиков). В них наряду с явно легендарными рассказами о «чудесах святых» много живого и реального материала, рисующего быт феодалов, купцов, ремесленников и других социальных групп средневекового Ирана с такими подробностями, каких мы не найдем в повествовательных исторических сочинениях. В этом и заключается значение агиографических сочинений, как источников интересных, хотя и требующих сугубо критического подхода.

Из источников такого рода отметим два жития суфийского шейха Абу Са'ида Фазлуллаха ибн Абу-л-Хейра Мейхенэйского, жившего в Нишапуре, а потом в основанной им дервишеской обители (ханэках) в г. Мейхенэ (ныне на территории Туркменской ССР), в 968 — 1049 гг. Обе биографии его составлены его потомками между серединой XII и началом XIII вв. Биографии содержат много социально-бытового материала, особенно о жизни горожан. Оба памятника изданы русским иранистом В. А. Жуковским (персидский текст, СПб., 1899).

К сочинениям такого же типа относится сборник житий суфийских шейхов — «Тазкират ал-аулийа», составленный во второй половине XII в. Ферид-ад-дином Аттаром, крупным персидским поэтом-пантеистом. Сборник этот, в двух томах, издан Р. Никольсоном (Лондон-Лейден, 1905 — 1907).

Весьма важны источники документальные — грамоты султанов о пожаловании земель, титулов, должностей, иммунитетов своим служилым людям и другие государственные акты, дипломатические документы, переписка султанов, везиров и других политических деятелей. Подлинные архивные документы средневековья, кроме единичных, до нас не дошли. Но в Иране нередко составлялись сборники копий таких документов («инша»), которые ценились не столько как собрания документов, сколько как образцы эпистолярного стиля.

От рассматриваемого периода до нас дошли два подобных сбор ника документов. Один из них, известный под общим названием «Инша», составлен неизвестным лицом во второй половине XII в. и состоит из документов, написанных от имени сельджукского султана Синджара (правил в 1118 — 1157 гг.) его секретарем, из писем хорезмшахов и т. д. Единственная рукопись сборника хранится в Институте востоковедения АН СССР (Ленинград). Сборник полностью не издан. Несколько документов опубликовано в «Туркестане» В. В. Бартольда (ч. I , Тексты).

Другой сборник — «Китаб ат-тавассуль ила-т-тарассуль» («Книга искания доступа к деловой переписке») составлен в начале XIII в. Мухаммедом Багдади, личным секретарем хорезмшаха Текеша (правил в 1172 — 1200 гг.). Сборник состоит из текстов указов и жалованных грамот этого султана. Известны только две рукописи этого сборника — парижская и лейденская. По этим рукописям сборник был издан Ахмедом Бахманийаром в Тегеране (перс, текст, 1315 г. х. солн. = 1936 г. н. э.).

Из географических сочинений на персидском языке первым по времени является труд неизвестного автора — «Худуд ал-алем» («Пределы мира»), составленный около 983 г. Единственная рукопись этого сочинения была найдена в Бухаре в 1892 г. и принадлежала русскому иранисту А. Г. Туманскому13 (умер в 1920 г.). 1 Она представляет очень сжатое, написанное предельно простым и архаическим языком описание «земных областей и царств». Автор пользовался письменными источниками, в частности трудами Балхи и Истахри и не дошедшим до нас трудом Джейхани. Однако «Худуд ал-алем» содержит, несмотря на краткость изложения, немало оригинального материала, в частности по экономической географии Ирана. Сочинение это издано фототипически, с обширным введением, В. В. Бартольдом (Л., 1930). Имеется английский перевод, с обширным комментарием, В. Мшюрского.

В начале XIII в. Мухаммед ибн Наджиб Бекран составил для хорезмшаха Мухаммеда (1200 — 1220 гг.) географическое сочинение «Дже-хан-намэ» («Книга о мире»). В этом сочинении оригинальные данные автора перемешаны со сведениями, механически перенесенными из трудов географов X в. — начала XIII в. и ставшими уже анахронистичными. Труд Бекрана известен лишь в двух рукописях — парижской и ленинградской (рукопись Туманского, список XIII в.) 14, не издан и мало использован исследователями.

Из сочинений по региональной истории важное значение имеет «Тарих-и Табаристан» Ибн Исфендийара — труд по истории Табаристана с древнейших времен до монгольского завоевания. Труд составлен на основании разнообразных материалов, кропотливо собранных автором в ряде библиотек Ирана и Средней Азии, в частности в Хорезме. Среди этих материалов есть сведения из не дошедших до нас первоисточников. Ибн Исфендийару посчастливилось найти и включить в свой труд памятник времени Сасанидов — так называемое «Письмо Тансара», 3 в новоперсидском переводе. Труд Ибн Исфендийара недавно издан полностью в Иране. Есть также сокращенный английский перевод (в серии памяти Гибба).

Следует отметить также написанную около половины XI в. неизвестным автором «Тарих-и Систан». Она издана в Иране, с кратким продолжением, восходящим к началу XIV в., крупным персидским филологом Бахаром Мелик-аш-шу'ара. Абу-л-Хасан Али Бейхаки, по прозванию Ибн Фундук, происходил из провинциальной землевладельческой знати округа Бейхак (центр — город Себзевар) в Хорасане и был хорошо образован, в частности знал, кроме родного персидского, не только арабский, но и сирийский язык. О жизни его известно крайне мало. Около 1168 г. он закончил историю своего родного округа Бейхак — «Тарих-и Бейхак». Труд этот содержит географическое описание округа, со сведениями об орошении, растительных культурах, ремеслах, с перечнем селений (всего названо 140 более значительных селений в 12 волостях — руб'ах), исторический экскурс о старинных фамилиях местной землевладельческой знати, наконец, историю округа до 1168 г. н. э. Данный источник, таким образом, содержит богатый и ценный материал по локальной истории. Полный текст издан в Иране Ахмедом Бахманийаром (1317 г. х. солн. = 1938 г. н. э.).

В 20-х годах XII в. Ибн-ал-Балхи, персом, состоявшим на службе у Сельджукидов, было составлено ценное историко-географическое описание Фарса — «Фарс-намэ». Труд этот содержит историю Фарса, частью по не дошедшим до нас первоисточникам, а также подробное географическое описание Фарса начала XII в. Оно содержит обильный материал относительно состояния ирригации, земледелия и городов в Фарсе. Большая часть этого материала современна автору, заимствований из трудов более ранних географов немного. «Фарс-намэ» Ибн ал-Балхи издана в серии памяти Гибба (персидский текст), есть английский перевод.

Большая часть названных источников важна не только для истории Ирана, но и для истории Средней Азии.

 
§ 3. Падение владычества халифата в Иране

Как сказано раньше, в течение IX в. в большей части Ирана владычество халифата пало. Под властью халифата оставалась лишь часть Западного Ирана. В 30-е годы X в. оно пало и здесь. Произошло это так.

В Табаристане, после смерти шиитского алидского вождя Утруша началась борьба за власть между его родичами, Алидами, и саманидскими войсками. В этой борьбе все более заметную роль играли наемные отряды, состоявшие более всего из дейлемитов. Один «из 'Предводителей этих отрядов, Мердавидж ибн Зийар, настолько усилился, что, опираясь на своих наемников-дейлемитов, в 928 г. захватил власть в Табаристане и Гургане, положив начало династии Зийаридов (928 — 1045). По рассказу, переданному Ибн-ал-Асиром, Мердавидж был разорившийся крестьянин15 из Дейлема, бросивший земледелие, ставший наемным солдатом и сделавший военную карьеру. Короче говоря, это был такой же мутагаллиб, как и в свое время Я'куб ибн Ляйс Саффарид. Мердавидж не довольствовался властью в прикаспийских областях Ирана, сравнительно небогатых. Собрав большое войско из наемников, Мердавидж между 932 и 935 гг. захватил наибольшую часть Западного Ирана, с такими крупными городами, как Рей, Казеин, Хамадаи, Исфахан и Шираз; выгнав оттуда халифские войска. Так к 935 г. владычество Аббасидского халифата фактически пало и в Западном Иране; хотя Мердавидж и именовал себя наместником халифа, он нисколько не считался с последним и даже готовился к походу на Багдад. Мердавидж мечтал о восстановлении Иранского царства в пределах Сасанидской империи.

При завоевании Западного Ирана отличились и выдвинулись полководцы Мердавиджа — три брата из дейлемитской фамилии Буидов — Али, Хасан и Ахмед. Отец их Абу Шуджа Буйд, согласно некоторым источникам (Ибн ал-Асир и др.), бедный крестьянин в Дейлеме, был рыбаком и лесорубом, наконец вступил в наемные войска, вместе со своими тремя сыновьями. Под начальством Мердавиджа ибн Зийара Буиды сделали военную карьеру, а после завоевания Западного Ирана трое братьев Буидов16, как полководцы и наместники Мердавиджа, располагали значительными военными силами и реальной властью в некоторых вилайетах, в частности в Ширазе.

Мердавидж ибн Зийар не смог сохранить всех завоеванных им земель для своей династии. В войске его, кроме наемников, было 4 000 конных тюркских гулямов, из купленных рабов. Мердавидж всячески отличал своих соотечественников — деилемитских наемников, гулямов же держал в черном теле, придирчиво и строго. Однажды он рассердился на нескольких молодых гулямов за то, что те допоздна возились с лошадьми, шумели в конюшне и помешали ему спать. В наказание он приказал этих юношей взнуздать, оседлать и запереть в конюшне, как лошадей. Это глумление крайне раздражило всех тюркских гулямов. Группа их, заранее подговорив невольника-негра сломать саблю Мердавиджа и снова вложить ее в ножны, напала на Мердавиджа в бане. Голый Мердавидж, оказавшись безоружным, подпер дверь в бане столиком, но убийцы проникли в баню через кровлю и умертвили своего обидчика. Этот рассказ, рисующий черты военно-феодального быта того времени, передан у Мас'уди и подробнее, по не дошедшим до нас первоисточникам, у Ибн ал-Асира.

Убийство Мердавиджа в Исфахане (935 г.) вызвало панику и растерянность среди его окружения. Этим воспользовались братья Буиды. Они двинули из Шираза подчиненные им войска на Исфахан; их власть была затем признана во всем Западном Иране. Так было положено начало государству Буидов (или, в арабизованной форме, Бувейхидов, 935 — 1055 гг.). Родичи Мердавиджа ибн Зийара, Зийариды сохранили власть только в Гургане.

Десять лет спустя младший из братьев Буидов, Ахмед, захватил и Ирак Арабский вместе с Багдадом, лишив аббасидского халифа светской (политической) власти и сохранив за ним лишь призрачную духовную власть. Формально, правда, Буиды и после управляли от имени аббасидского халифа, присвоив себе титул «эмира эмиров» (амир ал-умара), но на деле халифы были полностью отстранены от всех государственных дел. Буиды отняли у аббасидского халифа и его фамильные земли, дав ему взамен, как обыкновенному феодальному землевладельцу, одно поместье на правах икта'. Только имя халифа продолжали чеканить на монете и поминать во время хутбы в мечетях на первом месте, а на втором месте — имя буидского эмира эмиров. В состав государства Буидов вошли весь запад и юг Ирана: большая часть Ирака Персидского с городами Хамаданом, Исфаханом и Рейем, Хузистан, Фарс и Керман, а также Ирак Арабский с городами Багдадом и Басрой! Области к востоку от Большой Иранской пустыни — Хорасан и другие — вошли вместе с Мавераннахром и другими

среднеазиатскими областями в состав государства Саманидов. Саманидские эмиры жили в Бухаре, а их наместник в Хорасане — в Нишапуре. Государство Зийаридов в Гургане (928 — 1042 гг.) находилось в вассальной зависимости от Саманидов.

Таким образом, почти весь Иран был разделен между двумя большими государствами — Саманидов и Буидов. Только Азербайджан17 с прилегающими частями Ирака Персидского и Гиляна составил особое государство (эмират), в котором последовательно сменялись династии Саджидов (тюркская, 890 — 929 гг.), Саларидов18 (дейлемитская, 941 — 979 гг.) и Раввадидов (арабская, 979 — 1070 г.г.). 19

 
§ 4. Экономика Ирана в X — середине XI вв.

 
Сельское хозяйство

Сложение развитого феодального общества имело прогрессивное значение для экономики Ирана. Экономическому подъему способствовало также падение владычества арабского халифата и возрождение мест ной иранской государственности; собранные с крестьян и горожан податные средства теперь не вывозились из страны, как при халифате, а расходовались внутри Ирана, частично на строительство оросительных сооружений. Кроме того, Иран давно уже не подвергался иноземным вторжениям, а внутренние войны в течение описываемого периода не принимали широких масштабов и не приносили больших опустошений.

Географы X в., особенно Истахри, Мас'уди, Ибн Хаукаль, Мукаддаси и анонимный географ конца X в., сообщают очень подробные данные по экономической географии Ирана. На основании этих сообщений можно заключить, что в названный период Иран пережил такой рост производительных сил, какого никогда не переживал ни раньше, ни позднее, вплоть до XX в.

В названный период повсюду в Иране производились большие оросительные работы, расширившие обрабатываемую площадь. В проведении каризов был достигнут такой прогресс, что, например, в Кермане вода отводилась ими на расстояние пяти дней пути (не менее 125 км); глубина каризов местами — особенно в Кухистане — достигала 90 м. Расширилось применение всех четырех видов ирригации — ручьевого орошения, речных каналов, каризов и колодцев. Из рек Карун, Хильменд, Хери-руд, Зиндэ-руд и др. было выведено много новых каналов. Строились плотины, запруды, шлюзы, стоки для спусков излишков воды во время половодья. Известно было несколько видов водоподъемных колес. Было много квалифицированных специалистов по отысканию мест залегания грунтовых вод, строительству каризов и другим ирригационным работам.

В Фарсе на р. Кур, между гг. Ширазом и Истахром, буидский госу дарь Азуд-ад-доулэ во второй половине X в. построил знаменитую «Азудову плотину», преградив течение реки мощной стеной из каменных плит с креплениями из свинца. По устоям этой плотины свободно могли проехать рядом два всадника. Вода поднялась высоко и образовала искусственное озеро; по берегам поставили десять больших водоподъемных колес, при каждом колесе — водяную мельницу; от водохранилища отвели каналы. В Хузистане на р. Карун стояли гигантские водоподъемные колеса, поднимавшие на высокие берега воду, которая потом отводилась на поля. Повсюду мельницы ручные и приводимые в движение животной силой (волов и ослов) заменялись мельницами водяными и — реже — ветряными. Последние, в частности, применялись в Систане. Для борьбы с движущимися песками применялись посадки тамариска (в Йездском оазисе). Чтобы оградить оазисы от заносов песками, в Систане строились специальные валы.

Расширилось возделывание старых культурных растений, выводились новые сорта их. Очень распространилась культура риса, которой в Иране при Сасанидах почти не было. Теперь рис возделывали в Хузистане, низменных частях Фарса и Хорасана, Систане, прикаспийских областях. Были введены и новые культурные растения — цитрусовые, которые возделывались в низменных местностях — на юге Ирана, в прикаспийских областях, в Балхском оазисе и т. д.

Ячмень и пшеница возделывались повсюду на Иранском нагорье (до высоты 2500 м, местами и выше). О ячмене персидские поэты и другие авторы говорят как о «хлебе бедняков». Народный поэт Баба Тахир Урйан Лурский (начало XI в.) писал: «Если бы рука моя достигла до небесного свода, я спросил бы у него: почему бывает одно и почему бывает другое20? Почему одному ты даешь сотню различных благ, а другому — только ячменную лепешку, орошенную кровавым потом?» Также и просо, культура которого очень расширилась, считалось «хлебом бедняков». Во многих местностях сеяли люцерну и клевер, шедшие на корм для лошадей. В источниках отмечен рост культуры хлопка — в Хорасане и северных областях Ирана, а также в Фарсе и Южном Азербайджане. Лен возделывался главным образом в Фарсе и как текстильное, и как масличное растение; как текстильное растение, он постепенно вытеснялся хлопком. Разводилась также конопля.

Из красильных растений местами разводили: шафран, дававший желто-оранжевую краску (Ирак Персидский21, Кум, Луристан, Заминдавер); марену, дававшую красную краску (Хорасан); сафлор, дававший желтую краску (Хорасан); индиго, дававшее синюю краску (Керман).

Бобовые растения разводились широко и повсюду. Огородные и пряные растения: баклажан, редька, репа, морковь, капуста, цветная капуста, разные сорта лука и свеклы, салат-латук, кресс-салат, шпинат, спаржа, перец, кориандр, базилик, тмин (в Кермане), горчица и др. раз водились преимущественно вблизи городов. Очень распространены были огурцы. По словам Истахри, близ Шираза большие площади были заняты грядками с огурцами. Было известно до пятидесяти сортов дынь; лучшими считались исфаханские дыни. Широко возделывались тыквы, арбузов же было меньше.

Плодовые деревья разделялись на «гармсирные», которые разводили на низменных местах (не выше 1000 — 1200 м), — фисташка, рожковое дерево, фига (инжир), оливка (маслина), лимон, апельсин, померанец, финиковые пальмы, — и «сардсирные», которые могли произрастать выше 1200 — 2000 м, — яблоня, груша, айва, алыча, вишня, черешня, слива, персик, абрикос, жужуба, лох (пшат), тут (шелковица), гранат, миндаль, лещинный орех, грецкий орех, кизил и др.

Культура финиковой пальмы, издревле известная на юге Ирана, теперь распространилась далеко на север, вплоть до Гургана38. Лучшие финики вывозились из Кермана, где, по словам Истахри, местами 100 манов фиников стоили 1 серебряный дирхем. Лучшие лимоны производились в Хузистане, лучшие апельсины в Кермане, лучшие маслины в Хузистане. Культура винограда распространена была повсеместно до высоты 2000 — 2300 м.; в некоторых областях (Хорасан и др.) известно было свыше 100 сортов винограда. Сахарный тростник разводили в Кермане, низменной части Фарса и особенно в Хузистане.

В Фарсе и Гургане разводились во множестве цветы, ароматические и лекарственные растения. Несмотря на запрещение исламской религии, всюду изготовлялось и продавалось открыто вино — виноградное и пальмовое (финиковое); славились — ширазское и рейское вина. Из винограда, фиников, тутовых ягод приготовлялись сладкие сусла (душаб), маринады. Сушеные фрукты (изюм, абрикосы, финики и др.) также изготовлялись во множестве. В виде подати в казну Фарс поставлял 30 000 бутылей розовой воды и 20 000 ритлей22 изюма, Хузистан — 30 000 ритлей тростникового сахара, Керман — 20 000 ритлей сушеных фиников и 1000 ритлей тмина.

Источники отмечают развитие скотоводства — частью оседлого, но главным образом кочевого. Последним занимались луры и другие иранские кочевые племена. Географы описывают пять зуммов — сильных племенных объединений — луров, которых они называли курдами, в горных районах Фарса, занимавшихся кочевым скотоводством. Прекрасные альпийские луга (выше 1500 — 2000 м) на Иранском нагорье служили летними пастбищами, на зиму скот перегоняли иногда на несколько сот километров на степные пастбища в низменных местах.

О курдах (т. е. лурах) в Фарсе Истахри сообщает: «Курдские роды так многочисленны, что их и не сосчитать; это видно из того, что они рас сыпаны по всему Фарсу, и говорят, что их больше 500 000 шатров из шерсти. Зимой и летом они отыскивают пастбищные места по способу бедуинов23. Тот же самый шатер служит для ночлега и господам, и воинам, и пастухам. Число людей свиты (у господ) бывает от одного до десяти». По словам Истахри, эти кочевники владели стадами овец и коз, верблюдов у них было немного, а лошади плохих пород. Славились хорасанские верблюды и лошади. Овцы разводились повсеместно. Шелководство в X в. было распространено в Хорасане, Гургане и Табаристане.

 
Ремесло и торговля

Географы X в. отметили также большой рост ремесленного производства и прогресс в технике ремесла. В городах Ирана производились в большом количестве на вывоз парча (в Нишапуре, Исфахане, Тустере и др.)» шелковые ткани с золотом и серебряным шитьем (в Ширазе, Рейе, Исфахане, Фаса, также во многих городах Хузистана, Фарса и Хорасана), всевозможные шелковые ткани — камка, атлас, дамаскин и др. (во многих городах Хузистана, Фарса, Хорасана, Систана, Гургана и Табаристана, особенно в Йезде, Ширазе, Исфахане, Рейе, Нишапуре). Льняными тканями славились города Фарса, особенно Казерун; в то время казерунские ткани с местными пломбами раскупали на всех рынках Передней и Средней Азии и Северной Африки, не проверяя и не разворачивая их. Полосатыми плащами и шерстяными тканями славился Шираз. Лучшие ковры, шерстяные и шелковые, производились в Ширазе и других городах Фарса, Хузистана, Хорасана. Хлопчатобумажные ткани всех сортов, от грубых для бедняков до тонких, производились повсеместно, лучшие — в Исфахане, Ширазе, Рейе, Нишапуре.

Таким образом, наибольшего развития достигло текстильное ремесленное производство. Из других ремесел высокого мастерства достигло производство фаянса (в Кашане, Рейе и др.). Художественные медные, бронзовые, серебряные и золотые изделия производились во всех городах, как и оружие. Железными изделиями славились Шираз и другие города Фарса. В Ширазе, Шапуре и других городах Фарса производились для вывоза цветочные масла — из махровой розы, 3 фиалки, лилии, нарцисса, жасмина, цветов мирты, лимона, апельсина и т. д., а также цветочные эссенции, духи и другие парфюмерные и лекарственные изделия. Города Хузистана и Кермама производили много тростникового сахара и сахарных изделий. Мыло и чернила производились в городах Фарса.

В X в. получило сильное развитие горное дело. Рудники принадлежали государству и разрабатывались артелями старателей или откупщиками, платившими государству налог. Разрабатывались серебро — в Хорасане, Кумисе, Табаристаие, Фарсе и Кермане, железо — в Хорасане, Фарсе и Кермане, медь — в Хорасане, Ираке Персидском, близ Йезда, Азербайджане и в прикаспийских областях, золото — в Хорасане, нефть — в Фарсе, олово, свинец, сера — в районе горы Демавенд, лапис-лазурь (лазурит) — в Бадахшане и Азербайджане, рубины — в Бадахшане, бирюза — близ Нишапура, мрамор — в Хорасане, Азербайджане и других местах, мумия (горная смола) — в Фарсе и других местах.

В местностях, прилегающих к большим городам и главным караванным путям, продукция сельского хозяйства шла на рынок. Караванная и морская торговля в X в. переживала расцвет. Главными узлами караванных путей были города Хамадан, Рей, Нишапур, Херат, Исфа хан, Шираз, Ахваз. Балх и Кабул были важнейшими центрами караванной торговли с Индией. Главными гаванями на Каспийском море были Амуль и Сари, торговавшие с Хорезмом, странами Закавказья, хазарским Итилем, Поволжьем и Русью. В Амуль и Сари прибывали «корабли русов», привозившие меха, кожи, воск и невольников и обменивавшие их на продукцию иранского ремесла.

Важнейшей гаванью Персидского залива был город Сираф. Сирафские купцы держали в своих руках морскую торговлю. Настолько меньшее значение имели гавани Джаннаба, Киш (Кайс) на острове того же имени и Ормуз24, тогда находившийся на материке. Из этих портов иранские товары вывозились в Басру, порты Аравии, Египет, Индию и Китай.

Интересен следующий рассказ Истахри о купцах: «У купцов особенно заметно стремление объединять средства25 Жители Сирафа и побережья предпринимают морские путешествия. Иногда кто-нибудь из них проводит время своей жизни на море. Как мне сообщили, один житель Сирафа так привык к морю, что около 40 лет не спускался с корабля. Всякий раз, как он приближался к суше, он заставлял своих сотоварищей сходить на землю, дабы выполнить его дела в соответствующем го роде. Если на судне обнаруживались щели и трещины, и оно нуждалось в починке, тогда переходил он с того судна на другое. Вот почему на долю их (купцов) достается богатое имущество, так что состояние иного человека достигает 4 миллионов динаров. Теперь мне называют еще более высокие суммы. Однако, подобный человек (купец) по своей одежде ничем не отличается от своих наемных поденных работников». 26

В этом рассказе выявлены типичные черты персидского купца X в., занятого морской торговлей: энергия, увлечение путешествиями, скопидомство, стремление копить деньги, не расходуя их. Чтобы понять, как велико было для того времени состояние в 4 млн. динаров, т. е. 40 млн. дирхемов, достаточно вспомнить, что цифра эта почти равнялась цифре налоговых поступлений в области Фарс за полтора года. Характерно, что если при Сасанидах персов-моряков почти не было, то в X в., по словам Истахри, даже на аравийском берегу Персидского залива почти все моряки и купцы, ведшие морскую торговлю, были персами.

В страны Средиземноморья, Аравию, Индию и Китай из Ирана вы возились караванным и морским путем зерно, хлопок, масло льняное и кунжутное, растительные краски, изюм, финики и всевозможные фрукты — сушеные и ;в виде маринадов и варений, вино, мед, хузистанский сахар, шелк-сырец, парфюмерные и лекарственные изделия, верблюды и лошади; последние вывозились главным образом в Индию.

Продукцию иранского ремесла, особенно ткани парчевые, шелковые, полушелковые, льняные, хлопчатобумажные и шерстяные, ковры шелковые и шерстяные, а также бронзовые, серебряные и прочие, металлические изделия, фаянс, посуду и т. д. вывозили в Аравию и страны Средиземноморья. По словам Истахри, Сираф служил перегрузочным пунктом для товаров, привозимых из Индии и Китая. Из Индии привозили сюда алоэ, амбру, камфору, драгоценные камни, бамбук, слоновую кость, "черное и сандаловое дерево, перец, ароматные растения, лекарственные снадобья и пряности, которыми Сираф снабжал не только весь Иран, но и соседние страны. Во внешней торговле преобладали предметы роскоши, и как «и значительна была эта торговля, она обслуживала преимущественно феодалов и купечество.

Крупной отраслью торговли в Иране была торговля рабами! обоего пола. Рабы ввозились из стран Восточной Европы, тюркских степей, Индии, особенно же с западного побережья Африки. По словам персидского анонимного географа конца X в., из стран Закавказья в Иран (ввозились рабы румы (греки), армяне, баджанаки (печенеги), хазары; были в Иране также рабы гурцы27 и индусы. Персидский феодальный домострой «Кабус-намэ» ( XI в.) перечисляет известных в Иране рабов следующих народностей: нубийцев, абиссинцев, греков, армян, индусов, тюрков и русов (русских) 28.

Какие размеры принимала работорговля, можно судить по следующему примеру. По рассказу Истахри, один персидский купец с побережья Персидского залива во время летнего рейса 936 г. н. э. вез на 400 барках, кроме прочего груза, 12 000 темнокожих рабов. Если столько рабов вез один лишь купец и только в один сезон, то можно себе представить, сколько сотен тысяч рабов было вывезено в Иран из Африки в течение столетия. По сообщению Низами Арузи Самарканди, в городе Балхе в XI в. была целая улица или «квартал» торговцев рабами («куй-и бардэ фурушан»)

Видимо, в большинстве рабы составляли предмет транзита из тюркских степей и Восточной Европы в арабские страны, а также из Индии и Африки в Среднюю Азию и т. д. Лишь меньшая часть этих рабов оседала в Иране. В сельском хозяйстве и ремесле применение рабского труда, по сравнению с VII — IX вв., очень уменьшилось, хотя еще не исчезло окончательно. Особым видом работорговли была торговля мальчиками и юношами из тюркских степей, предназначенными для службы в конной гвардии гулямов. Их покупали у тюркских кочевников работорговцы из Средней Азии и Ирана; по словам Мирхонда, существовал обычай, — если купец покупал не менее 40 юношей зараз, одного из них ему отдавали даром. Торговля гулямами находилась под контролем государства: купцы обязаны были в первую очередь предлагать их государю, и только тех, которые не приобретались для государя (саманидского или буидского), можно было продавать другим феодалам или вы водить на рынок.

 
§ 5. Феодальные отношения в Иране в X — первой половине XI вв.

Как сказано, описываемый период характеризуется утверждением развитых форм феодализма в Иране. В государствах Саманидов и Буидов продолжали существовать те же виды феодальной собственности на землю и оросительные сооружения, какие сложились еще при арабском владычестве. Но соотношение между этими видами в обоих государствах изменилось: за счет земель государственных, эксплуатировавшихся непосредственно государством, а также мульковых, сильно увеличились размеры земель икта'. Расширились и вакфные земли. Иначе говоря, за счет безусловных и, следовательно, малоразвитых видов феодальной земельной собственности выросла условная, иерархическая, более характерная для феодализма, следовательно, более развитая форма. По показаниям источников, в Фарсе до X в. преобладали мульковые земли, хотя были и государственные. По сообщению Истахри, лучшие земли (мульки) в Фарсе находились в руках потомков арабских завоевателей. Первое место среди них занимали потомки некоего Ханзалы, ибн Тами-ма, переселившиеся из Бахрейна и завладевшие обширными землями и многими селениями в окрестностях Истахра; в половине IX в. сумма хараджа с принадлежавших им земель достигала 10 млн. дирхемов в год, т. е. почти 7з всей суммы хараджа, собираемой с Фарса. В Фарсе сохранилось также много старинных дехканских фамилий, владельцев замков; по словам Истахри, в Фарсе было до 5000 замков; их владельцам принадлежали мульковые земли. По сообщению местных историков Фарса — Ибн ал-Балхи (начало XII в.) и Ибн Зеркуба (XIV в.), в Фарсе до завоевания области Буидами преобладали мульковые земли, но после того эти земли были переданы, уже на правах икта', новым владельцам — еоеинослужилым людям, на которых опирались Буиды. Преобладающим видом земельной собственности в Фарсе стала икта' .

Земли икта' сильно распространились в течение X в. также в Хорасане. В обоих государствах икта' в X в. юридически не была наследственной, но владельцы земель этой категории стремились превратить их в наследственные. Так, в X в. четыре поколения знатной фамилии Симджуридов владели на правах икта' областью Кухистан. Постепенная закономерная эволюция института икта' из временного бенефиция в на следственный лен, начавшаяся в X в., завершилась между XI и XIII вв.

Площадь государственных земель в Иране теперь уменьшилась, но все еще была значительна. На этих землях государство по-прежнему выступало как непосредственный эксплуататор мелких держателей земли — крестьян, и рента на этих землях совпадала с налогом. Рента-налог (харадж) взималась и в продуктовой форме, в виде доли урожая (мукасама), и в денежной форме, в виде постоянной ставки с определенной площади земли, независимо от размеров урожая. Последняя форма применялась в окрестностях больших городов, т. е. в районах с развитым товарным производством, где продукция сельского хозяйства шла на рынок.

Так, в области Фарс, согласно показаниям географов Истахри и Ибн Хаукаля, самые высокие ставки хараджа на государственных землях были установлены в районе Шираза — крупнейшего центра товарного производства и торговли. Здесь ежегодно с одного «большого джериба» 29 земли, занятой посевами пшеницы или ячменя, взимали 190 дирхемов, посевами бобов — 192 дирхема, люцерны — 237 1/2 дирхема, хлопка — 256 2/ 3 дирхема, с одного джериба виноградников — 1425 дирхемов. В округе Джур (иначе Фирузабад) ставки равнялись 2/3 ставок Шираза, в округе Истахр — несколько меньше. С каждой финиковой пальмы, согласно Мукаддаси, в разных местностях южного Ирана взимали до 3 дирхемов. Все эти цифры показывают, что по сравнению с временем Сасанидов, ставки хараджа выросли во много раз.

Согласно Истахри и Ибн Хаукалю, ставка хараджа с земли неполивной (орошаемой дождем) составляла 1/3 ставки хараджа с земли данной местности, поливаемой водой из каналов30. Ставка хараджа с земли, поливаемой водою из колодцев или из реки при помощи подъемнего колеса составляла 2/3 ставки с земли, орошаемой водой из каналов. Орошаемой землей считалась та, которая поливалась на меньше 2 раз в сезон. Но в то же время в ряде округов Фарса харадж взимался в виде доли урожая. По словам Истахри, эта форма обложения применялась здесь на землях мульковых, и на землях, принадлежавших государству (в экономически менее развитых районах), которое сдавало эти земли крестьянам на условиях издольной аренды.

Много земель в Фарсе принадлежало государю (буидскому — так называемые земли савафи или хасс), который эксплуатировал их, отдавая в наследственное держание крестьянам, взимая ренту или из доли урожая натурой, или в виде твердых ставок деньгами. С земель икта’ харадж целиком взимался в пользу владельцев этих земель.

В X в. в ряде областей Ирана, например в Хорасане, жили еще свободные крестьяне. Это были члены сельских общин, оставшихся свободными, и выделившиеся из общины крестьяне-собственники своих земельных участков. Земли свободных общин и крестьян — мелких собственников именовались мульками, как и безусловная наследственная земельная собственность, принадлежавшая феодалам. Таким образом, одним и тем же термином «мульк» обозначались две по существу разных категории земельной собственности: земли феодалов, эксплуатировавших си девших на этих землях крестьян, и земли свободных крестьян, которые никем не эксплуатировались. Последняя категория земель в условиях феодального общества являлась пережитком и должна была вскоре исчезнуть.

Положение феодально-зависимых крестьян в Иране в конце IX — начале X в., в результате целого ряда крестьянских восстаний, по-видимому, несколько улучшилось по сравнению с положением, существовавшим при халифах. Больше не было речи о ношении крестьянами на шее ненавистных бирок («печатей»). Буидский государь Азуд-ад-доулэ про водил политику строгой фиксации размеров ренты-налога. Но к концу X в. положение феодально-зависимых крестьян вновь ухудшилось в результате увеличения размеров феодальной ренты.

К концу X в. усилилось наступление феодалов на еще оставшиеся свободными сельские общины и на крестьян — мелких собственников земли. Их земли захватывались феодалами путем судебных процессов либо силой, а крестьяне или превращались в феодально-зависимых издольщиков, или, лишенные земли, становились бездомными бродягами.

Так к концу X в. в основном завершился долгий процесс превращения большинства свободных крестьян Ирана в феодально-зависимых. Одним из путей этого превращения, как и в Западной Европе, была коммендация (араб, ильтиджа — «искание покровительства»), т. е. формально добровольная, фактически же вынужденная бедностью и бесправным положением отдача себя под патронат, т. е. покровительство (араб, ильджа) крупным и могущественным феодалам. Географы Истахри и Ибн Хаукаль говорят, что в Фарсе были земли, владельцы которых передавали их под «покровительство» знатных людей из окружения государя. Земли переводились на имя этих знатных людей и признавались их собственностью, но фактически оставались в наследственном держании прежних владельцев, которым оставлялась часть урожая с этих земель. Практика коммендации, по упоминаниям источников, существовала и в Хорасане, во владениях Саманидов. Таким путем ранее свободные земледельцы превращались в феодально-зависимых; при этом из мелких земельных собственников они превращались в держателей-издольщиков.

Распространение феодальной зависимости на огромное большинство крестьянства — один из характерных признаков развитого феодального общества.

 
§ 6. Феодальный город в Иране в X — первой половине XI вв.

Процесс отделения ремесла от сельского хозяйства, впрочем, далеко не законченный и протекавший менее резко, чем в Западной Европе, и рост товарного производства в IX — X вв. способствовали развитию го рода нового, феодального типа. Сложение феодального города — также характерный признак развитого феодального общества. Внешне процесс образования феодального города выразился в отмирании в большинстве городов шахристана (перс; арабский синоним медина), т. е. старинной части города с усадьбами дехканской и арабской знати, и в переходе центра хозяйственной жизни города в рабад (араб.; персидский синоним бирун), т. е. торгово-ремесленное предместье или новый город. Отмирание шахристанов и рост рабадов изменили социально-экономическую, а вместе с тем и топографическую структуру городов Ирана. Аналогичный процесс в этот же период происходили в городах Средней Азии. Там сложился тот же тип средневекового города, что и в Иране. Средневековый город в Средней Азии исследован советскими учеными В. В. Бартольдом, А. Ю. Якубовским, М. Е. Массоном, Б. Н. Заходером. Города Ирана описываемого периода являлись центрами .ремесла 'и торговли. Наиболее крупные города, с сотнями тысяч жителей, более значительные и населенные, нежели средневековые европейские города, лежали на путях караванной и морской торговли, связывавших страны Средиземноморья, Закавказья и Восточной Европы со Средней Азией, Аравией, Индией и Китаем. Самыми крупными и экономически наиболее важными городами Ирана в это время были Иишапур, Рей, Исфахан и Шираз. Важными, хотя и менее крупными, центрами ремесленного производства и торговли были также Херат, Тус, Балх, Кабул, Гурган, Амуль, Хамадан, Кум, Истахр, Фаса, порт Сираф на Персидском заливе, Казерун, Ахваз, Тустер и др.

В городах Ирана создавались ремесленные корпорации типа цехов, зачатки которых, впрочем, существовали еще при Сасанидах, и корпорации купцов. Так, в Нишапуре наиболее влиятельными являлись корпорации шапочников, веревочников, торговцев шелком-сырцом и торговцев шелковыми тканями.

Руководящая роль в городах Ирана принадлежала феодальным землевладельцам местной округи, из старинных иранских дехканов и потомков арабских завоевателей. Эти феодалы, раньше жившие Преимущественно в своих замках, теперь жили чаще в городе, чем в своих имениях, где они не вели сами крупного господского хозяйства. Феодалы одновременно были связаны с крупными купеческими компаниями и с крупной оптовой внешней и транзитной торговлей. Часть своих до ходов от феодальной ренты они передавали в виде вкладов крупным купеческим компаниям, а те возвращали этим феодалам их долю прибыли товарами, чаще всего текстильными. Такое сближение некоторых групп феодалов с крупным купечеством — характерное явление в истории Ирана и ряда соседних стран Востока. Поэтому здесь, в отличие от средневековой Западной Европы, крупное купечество не противопоставляло себя феодалам и не боролось с ними, а наоборот, совместно с феодалами боролось против движений ремесленников и городской бедноты.

В результате такой группировки общественных сил, ремесленные корпорации в городах Ирана были гораздо слабее, чем в городах Западной Европы. Они не смогли добиться цеховой монополии в городах и не могли по своему желанию устанавливать рыночные цены на продукцию ремесла, как это было на Западе. Источники сообщают, что когда в городе Газне корпорация булочников пыталась установить новые цены на хлеб, султан Махмуд Газневид приказал бросить старшину корпорации под ноги слонам.

Городские власти — рапс (градоначальник), казий (духовный судья и глава духовенства округа), имам соборной мечети, мухтасиб (цензор нравов, надзиравший за базарами, общественной жизнью и нравственностью горожан), асас (начальник ночной стражи) и др. выдвигались из местной знати. Общегородского самоуправления в Иране, как и других странах Передней и Средней Азии, не было, благодаря противодействию феодалов, поддерживаемых крупным купечеством. Самоуправление существовало в рамках отдельных кварталов городов, внутри ремесленных, купеческих и духовных корпораций, имевших своих выборных старшин, подчиненных городскому раису. Объединенные в корпорации ремесленники, состоящие из мастеров (устад), подмастерьев (халифэ) и учеников (шагирд), юридически были свободны. Но в ряде городов они продолжали платить ренту-налог изделиями своего ремесла в пользу государства или местных феодальных владетелей.

Центром общественной жизни города был базар, точнее целый ряд базаров. Средоточием базаров был обычно покрытый купоном перекресток главных улиц, называемый чарсу (перс; арабский синоним — мурабба'а). Вокруг и вблизи чарсу происходила крупная оптовая торговля, в специальных зданиях — караван-сараях (перс; греческий синоним — фундук). Караван-сараи служили одновременно гостиницами для приезжих и иногородних купцов, складами товаров и биржами оптовой торговли. В Исфахане в середине XI в., по словам крупного поэта и путешественника Насир-и Хосрова, только на одной улице было 50 больших караван-сараев. Обычно каждая купеческая компания имела свой караван-сарай.

Так как возить с собой большие суммы денег купцам было трудно и небезопасно, — по дорогам орудовали разбойники, — то крупная оптовая торговля производилась обычно при помощи чеков. Самое слово «чек» персидского происхождения. Купец, уезжая в другой город, сдавал деньги на хранение одному из менял (араб, сарраф), получая от него чек, который оплачивался саррафами того города, куда купец прибывал. Писатель XI в. Абу Шуджа сообщает, что чеки, выданные известными богатыми купцами в Магрибе, учитывались в Средней Азии быстрее, нежели правители могли собрать харадж в казну. Упомянутый уже Насир-и Хоеров описывает крупную оптовую торговлю так: приезжий купец сдавал привезенный им товар, саррафу и получал от него расписку (т. е. чек), затем купец закупал нужные ему товары, оплачивая их стоимость чеком, и за все время, пока находился в городе, пользовался только расписками менял, не прибегая к звонкой монете

Мелкая розничная торговля местными ремесленными изделиями производилась на деньги. Ремесленные изделия в розницу продавались прямо в мастерских, служивших вместе с тем и лавками. Слово дуккан (араб.) означало поэтому и мастерскую ремесленника, и лавку. Чаще всего мастера одного и того же ремесла жили в особом квартале, и там же находились их дукканы; были кварталы шелкоткачей, шерстоткачей, медников, красильщиков, оружейников, гончаров, ювелиров, кожевников и т. д. Предметы продовольствия привозились на городские базары крестьянами из соседних рустаков (сельских волостей). На базары Исфахана, например, ежедневно доставлялось и там продавалось до тысячи баранов и ста быков; ежегодно там же для засола продавалось до ста тысяч баранов. По этим цифрам можно судить о населенности города.

В X в. сложился тип мусульманской духовной школы — медресэ (араб. — месте, где ведется преподавание), средней или высшей. В го родах создавались сильные духовные корпорации мусульманских богословов и сейидов, со своими старшинами. Мечети и медресэ владели на вакфном праве лавками и даже целыми базарами и получали доход от ремесленников и торговцев.

Таким образом, в городе X — XII вв. было четыре основных центра общественной жизни: шахристан с дворцами и усадьбами феодальной знати; медресэ, мечети и другие мусульманские религиозные учреждения с духовными корпорациями; чарсу (мурабба'а) с караван-сараями, крупным купечеством и оптовой торговлей; наконец, кварталы ремесленников с их корпорациями и второстепенные базары с мелкой розничной торговлей.

Внешний облик ряда городов Ирана описан географами X в., особенно Истахри и Мукаддаси. Величайший город Ирана — Нишапур был расположен на площади 1 кв. фарсанга, т. е. около 40 кв. км. Согласно Мукаддаси, в Нишапуре было 44 квартала, и некоторые из них по площади равны были половине Шираза. Нишапур был обширнее Фустата (в Египте) и населеннее Багдада; это значило, что население его, во всяком случае, исчислялось в несколько сот тысяч человек. По словам того же автора, Нишапур был ярмаркой для Фарса, Синда и Кермана, складочным местом для товаров Хорезма, Рейя и Гургана. Город состоял из шахристана и рабада, больших улиц было около пятидесяти. Крупная оптовая торговля сосредоточивалась на двух главных базарах, находившихся в рабаде, «Большом базаре» (Мурабба'ат ал-кабира) к востоку от соборной мечети и «Малом базаре» (Мурабба'ат ас-сагира) к. западу от нее. Оба эти чарсу были окружены фундуками (караван-сараями) с товарными складами. Но, описывая Нишапур, Мукаддаси говорит также: «Улицы грязны, ханы (т. е. караван-сараи) в беспорядке, бани нечистые, лавки скверные и стены неровные. Ему постоянно сопутствуют беды, и с ним водит дружбу дороговизна. В нем мало зелени для еды и дров, тяжелые заработки и дороговизна». Жалобы на антисанитарию и грязь, скученность и тесноту, дороговизну встречаются у Мукаддаси при описании Шираза и других городов. В городах было много деклассированных элементов из разорившихся крестьян, бедствовавших и перебивавшихся случайными заработками. Существовали корпорации нищих (еасийан).

О населенности городов мы имеем лишь немногие! достойные доверия известия источников. Балх — город не из самых больших — к на чалу XIII в. насчитывал около 200 тыс. жителей. Четверть населения составляли духовные лица, богословы и законоведы с семьями и челядью, преподаватели и студенты медресэ. Второстепенный город Арраган в Фарсе в середине XI в. насчитывал до 40 000 жителей. Считавшийся малым город Пенджхир, по соседству с серебряными рудниками, в X в. имел 20 000 жителей.

 
§ 7. Государство Буидов. Азуд-ад-доулэ

Все три брата Буида вели свои завоевания (см. выше) в интересах своего дома в целом, были дружны между собой и добровольно признавали главенство старшего из них Имад-ад-доулэ Али. Территории же, завоеванные каждым из братьев, рассматривались как его удел и сохранялись за его потомками. Фарс был владением Имад-ад-доулэ Али, Ирак Арабский, Хузистан и Керман принадлежали My'ызз-ад-доулэ Ахмеду, Рей, Хамадан, Исфахан с их областями были уделом Рукн-ад-доулэ Хасана. После смерти последнего из братьев — Хасана (976 г.) между Буидами второго поколения начались междоусобные войны. В этой борьбе выдвинулся сын Хасана — Азуд-ад-доулэ Фенна Хосров (правил в 949 — 983 гг.), который не только подчинил себе почти все владения других Буидов, но и значительно расширил пределы Буидского государства. При Азуд-ад-доулэ государство Буидов достигло высшего могущества. От своего дяди, Али, Азуд-ад-доулэ получил во владение Фарс. В 977 г. он захватил принадлежащие его двоюродному брату Ахваз, Керман и Ирак Арабский и вошел в Багдад. Имя его стало упоминаться в хутбе на пятничном богослужении после имени халифа. Азуд-ад-доулэ впервые после арабского завоевания принял старинный персидский титул шаханшаха. Его связи с халифом были закреплены женитьбой халифа на его дочери. Азуд-ад-доулэ подчинялись Ирак и весь Иран до Синда, кроме принадлежавших Саманидам Хорасана, Систана, Табаристана. В Аравии его влияние распространялось не только на Оман, но даже на далекий Йемен. В 981 г. посланное Азуд-ад-доулэ посольство было принято в Константинополе.

Средневековые феодальные историки видели в Азуд-ад-доулэ идеального правителя, считали его самым знаменитым среди правителей своего времени, энергичным и предприимчивым, способным полководцем, опытным государственным деятелем, вникавшим лично во все дела управления, покровителем поэтов и ученых, строителем дворцов и других зданий.

Вот как рисуют историки распорядок его дня. Азуд-ад-доулэ вставал рано утром, шел в баню, одевался и, совершив молитву, открывал прием. На приеме он подробно расспрашивал о выполнении везиром данных ему приказов, о текущих делах; после везира в приемной появлялся казначей. Затем прибывала государственная почта от наместников. Специальный секретарь распечатывал донесения и записывал соответствующие решения. После обеда Азуд-ад-доулэ снова занимался государственными делами.

Азуд-ад-доулэ расширил и украсил свою столицу Шираз, где построил для себя великолепный дворец из 360 комнат. Один большой зал был занят библиотекой, которая могла соперничать с библиотекой Саманидов в Бухаре, описанной Ибн Синой в его биографии. По словам Мукаддаси, Азуд-ад-доулэ собрал все известные тогда книги по всем отраслям науки; книги хранились не в сундуках, как в бухарской библиотеке, а в особых нишах длиной в человеческий рост и шириной в два метра, устроенных вдоль стен зала и представлявших комнатки из дерева с отдельными дверьми для каждой. Книги были сложены на досках, по-видимому — на «полках; в каждой подобной комнатке были книги по какой-нибудь одной отрасли науки; иногда для одной отрасли было несколько комнаток. Сам Мукаддаси в своем сочинении довольно часто ссылается на рукописи, которыми он пользовался в ширазской библиотеке.

Хотя Багдад уже не являлся столицей и Ирак Арабский рассматривался как одна из провинций, Азуд-ад-доулэ много сделал для украшения этого города. Он построил там прекрасный госпиталь, одновременно выполнявший функции медицинского факультета. Во многих городах государства были возведены мечети, мавзолеи, общественные здания. В Багдаде по приказу Азуд-ад-доулэ были очищены заброшенные каналы и колодцы, а недалеко от Шираза, как оказано выше, возведена плотина на р. Кур.

Азуд-ад-доулэ был чужд религиозного фанатизма. При его дворе одинаковым покровительством пользовались ученые, поэты (например, гениальный арабский поэт Мутанабби), философы всех направлений. Ему была посвящена «Книга объяснений» крупнейшего грамматиста Абу Али ад-Фариси. Во всей культурной строительной и благотворительной деятельности Азуд-ад-доулэ имел верного помощника в лице своего христианина — везира Насира ибн-Харуна, который, с разрешения халифа, воздвигал и восстанавливал христианские церкви и монастыри.

 
§ 8. Буиды после Азуд-ад-доулэ

По мере развития процесса феодализации проходил распад Буидского государства на отдельные уделы. Завоеванные тремя братьями территории, с самого начала не составившие единого централизованного государства и рассматривавшиеся как уделы каждого из них, затем дробились между его потомками. Члены династии в своих уделах были совершенно самостоятельны. Азуд-ад-доулэ только на короткий срок уда лось подчинить своей власти владения других Буидов. Но сразу после его смерти началась междоусобная борьба между его тремя сыновьями. Пользуясь этим, их дядя Фахр-ад-доулэ сумел восстановить свою власть в Исфахане, Рейе, Хамадане и закрепить этот удел за своими потомками.

Общепризнанного главы династии Буидов больше не было. Борь ба трех сыновей Азуд-ад-доулэ за преобладание в остальных владениях кончилась победой одного из них — Беха-ад-доулэ. После его смерти (1012 г.) его четыре сына, также воевавшие между собой, уже не смогли удержать Ирак Арабский. Слабость политических и экономических связей, рост феодальной раздробленности и междоусобия привели к полному распаду государства Буидов. Территории, находившиеся под властью отдельных буидских правителей, ослабевших экономически и политически, стали добычей других завоевателей. В 1029 г. грозный Махмуд Газневид захватил Рей, Хамадан и Исфахан. Остальные владения Буидов позже были завоеваны сельджуками.

 
§ 9. Хорасан под властью государства Саманидов

Около ста лет (900 — 999 тт.) Хорасан и другие области Восточного Ирана находились в составе таджикского государства Саманидов, центр которого был в Средней Азии. В Систане уцелели владения Саффаридов, но лишь как вассалов Саманидов.

Социально-экономическое развитие Восточного Ирана шло по тем же линиям, что и в Западном Иране. Первые четыре десятилетия X в. отмечены карматскими движениями в Хорасане, как и в Средней Азии. Движения эти доныне почти не изучены. Известным проповедником карматства здесь был Мухаммед Нахшеби. Карматство распространялось в среде ремесленников и крестьян, но это движение пытались использовать для достижения власти отдельные представители высших классов. Например, саманидский государь Наср II ибн Ахмед (правил в 914 — 943 гг.) вошел в сношения с карматами, задумав воспользоваться их поддержкой в целях борьбы с центробежными стремлениями феодалов и укрепления своей власти. Эта попытка, однако, привела лишь к тому, что Наср II лишился престола. Сын и преемник его Нух II (943 — 95*4 гг.), опираясь на «правоверное» (суннитское) духовенство и знать, открыл кровавые гонения на карматов. Карматское движение в Хорасане было подавлено.

Вторая половина X в. занята борьбою саманидского правительства с центробежными стремлениями хорасанских дехканов. Центральная власть пыталась противопоставить дехканам и дехканскому феодальному ополчению тюркскую гвардию гулямов и новую военную знать из верхушки гулямов. Но эта верхушка, после того, как ее наделили землями икта', вскоре заняла по отношению к центральной власти такую же позицию, как и старинная дехканская знать. Преодолеть феодальную раздробленность Саманиды, разумеется, не могли. Напротив, она еще усилилась благодаря распространению земель икта’ за счет государственных земель.

Центральное управление в государстве Саманидов состояло из десяти ведомств-диванов. Такие же диваны областного значения были при саманидском наместнике Хорасана. Это были: диван везира; диван финансов, ведавший сбором налогов; диван внешних сношений; диван гвардии; диван начальника почты (сахиб-берида), ведавший также секретной агентурой; диван мушрифа( ведомство контроля); диван глав; кого казия; диван главного мухтасиба; диван собственных земель государевой фамилии; диван вакфов (имуществ религиозных учреждений). Войско состояло из гвардии гулямов и феодального ополчения. При этом целый ряд крупных феодальных владений не вносили хараджа саманидскому государю и имели почти независимое внутреннее управление.

Военная знать из верхушки тюркских гулямов часто поднимала мятежи. В 962 г. полководец Алп-тегин, выходец из тюркских гулямов, владевший почти 500 селениями, на правах икта’ или мулька, 1 000 000 голов овец и до 100 000 голов лошадей, мулов и верблюдов, попав в опалу при саманидском дворе, бежал в Газну и основал здесь фактически независимое княжество. Одним из преемников Алптегина в Газне был его бывший гулям тюрк Себук-тегин (правил в 977 — 997 гг.), который явился основателем династии Газневидов (977 — 1186 гг.). К концу своего правления Себук-тегин, пользуясь ослаблением Саманидского государства, занятого борьбой с наступавшими с севера и северо-востока тюркскими племенами карлуков, ягма и др., объединившихся под властью династии Караханидов, распространил свою власть на большую часть нынешнего Афганистана и Хорасана.

 
§ 10. Газневидское государство

Хотя основание самостоятельного государства со столицей в Газне относится еще к 962 г. и связано с именем мятежного по отношению к Самаиидам военачальника Алп-тегина, действительному могуществу своему и значению оно обязано Себук-тегину, а затем сыну последнего, Махмуду (998 — 1030 гг.).

Русскому и советскому востоковедению принадлежит заслуга изучения истории этого государства. Трудами академика В. В. Бартольда, а затем А. Ю. Якубовского выяснен ряд наиболее важных вопросов, касающихся этого государства, как в политическом, так и в общественно- социальном отношениях.

Когда государство Саманидов прекратило свое существование под ударами караханидских тюрков (999 г.), прежние саманидские владения к северу и северо-востоку от р. Аму-Дарьи (Мавераннахр и др.) вошли в состав Караханидского государства, а области к югу и юго-западу от Аму-Дарьи (Хорасан, Табаристан, Систан и нынешний Афгани стан) были захвачены Махмудом Газневидом и вошли в состав Газневидского государства. Усилившееся благодаря этому государство Газневидов стало играть важную роль в истории Ирана.

Махмуд воевал с ослабевшими Буидами, стремясь распространить свою власть и на области Западного Ирана. Он подчинил Рей и Исфахан с их областями, и местные правители вынуждены были признать его верховную власть. Кроме того, Махмуд завоевал горную область Гур в верховьях реки Хери-руда, которую не могли покорить ни арабские полко водцы, ни правители Хорасана.

Большую часть своего тридцатилетнего правления Махмуд провел в военных походах. Основным объектом военных походов явились се верная область Индии, где они проходили под лозунгом «священной войны» с индийскими «идолопоклонниками» и распространения ислама в Индии. Семнадцать походов, которые были совершены Махмудом в эту сторону, значительно расширили границы его первоначальных владений. Войны эти, как правило, сопровождались невиданным ограблением захваченных областей и вывозом в столицу Газну грандиозных богатств и сотен тысяч рабов. Награбленные богатства дали возможность Махмуду превратить ранее незначительный город Газну в одну из бле стящих столиц того времени.

Успехам своим Махмуд был обязан в значительной мере организации военной силы. Как и в Саманидском государстве, основу последней составляла гулямская гвардия из купленных тюркских рабов, среди которых, в отличие от гулямской гвардии халифата и Саманидского государства, Махмуд сумел поддерживать дисциплину на весьма высоком уровне. Гулямская гвардия явилась тем орудием, с помощью которого Махмуду удалось и осуществлять обширные завоевательные экспедиции и одновременно держать в повиновении народные массы в своих обширных владениях.

Наряду с гулямской гвардией, Махмуд сумел в полной мере использовать для своих захватнических и грабительских походов и добровольцев, так называемых газиев — «борцов за веру».

Как выяснено А. Ю. Якубовским, привлечение в качестве военной силы многочисленных «борцов за веру», имело не только военное значение, но явилось также выражением определенной социальной политики, проводившейся Махмудом. Привлекая обезземеленных крестьян в ряды газиев и обманывая их надеждами обогатиться из военной добычи, захваченной в Индии, из которой на самом деле на их долю доставались только крохи, правительство Махмуда стремилось затушевать классовые противоречия и ослабить недовольство народных масс. Движение газиев должно было служить тем отводным каналом, который отвлекал наиболее энергичные элементы эксплуатируемых трудовых масс города и деревни в безопасное для власти феодалов русло. Газии после походов или оставались на границах завоеванных областей, или же возвращались на родину с награбленным имуществом, становясь, таким образом, соучастниками этого узаконенного грабежа.

Что касается широких народных масс — трудового населения деревень и городов, то для них успехи оружия Махмуда и блеск его двора не только не принесли облегчения, а наоборот, ухудшили их положение. Как ни велика бывала добыча, привозимая из походов, она не могла покрывать громадные расходы на содержание войска, двора и удовлетворять выросшие аппетиты придворных кругов и всей воевно-феодаль- ной верхушки.

Тяжесть налогового бремени еще больше усилилась, ибо для подготовки и организации нападений на Индию постоянно взимались «чрезвычайные» налоги. Даже придворные летописцы вынуждены сообщать факты, когда при взимании налогов подданных «обдирали, как баранов». Увеличением размеров ренты-налога и имевшими место при взимании ее злоупотреблениями и вымогательствами чиновников следует объяснить и приводимые историками факты запустения многих деревень и даже целых районов, упадка оросительных систем. Общераспространенным в основных областях страны явлением стало сильное обесценивание земли, что вообще редко наблюдалось в странах с интенсивными формами земледелия. Частым явлением были недороды, которые приводили к массовой гибели от голода жителей как в городах, так и в деревнях.

Махмуд, как выяснил В. В. Бартольд, с исключительной последовательностью проводил в жизнь феодальный принцип, согласно которому крестьяне и горожане рассматривались только как податное сословие. Согласно рассказу историка Абу-л-Фазля Бейхаки, жителям г. Балха было поставлено в упрек даже то, что они, в отсутствие Махмуда, оказали сопротивление нашествию внешнего врага — караханидского войска. Историк передает следующие слова, сказанные по этому поводу Махмудом: «Какое дело подданным до ведения войны? Естественно, что ваш город был разрушен, и что они (враги) сожгли принадлежавшее мне имущество, приносившее столько дохода. Следовало бы взыскать с вас возмещение за убытки, но мы вас простим. Однако впредь не делайте этого. Если какой-нибудь царь оказывается сильнее и требует от вас податей и охраняете вас, то вы должны уплатить подати и этим спасти себя». Таким образом, население рассматривалось только, как платежная сила.

Вместе с тем, на общем фоне политической жизни того времени Махмуд несомненно выделялся энергией и незаурядными качествами, как полководец и правитель. Блестящая столица его государства привлекала со всех сторон караваны купцов. Искусные ремесленники находили здесь приложение своему мастерству. Нельзя не отметить и то, что время правления Махмуда отмечено рядом общекультурных достижений. Впрочем, значение указанных положительных явлений никоим образом не следует переоценивать, ибо они характеризуют лишь фасадную сторону государственного устройства Газневидокого государства в момент его высшего могущества. За этим фасадом скрывалось глубочайшее не довольство разорительным для трудовых масс управлением, обостренные социальные противоречия. Социальная слабость государственной системы, созданной Махмудом, обнаружилась очень скоро после его смерти, при сыне его Мас'уде (правил в 1030 — 1041 гг.).

Придя к власти в результате борьбы с другим претендентом за престол — братом Мухаммедом, Мас'уд оказался зависимым от той военной и чиновной придворной верхушки, которая поддержала его. Изнеженный и развращенный в молодости, Мас'уд и по восшествии на престол значительно больше занимался гаремом и пьянством, чем государственными делами. Вся власть в столице, и в провинции фактически оказалась в руках бездарных, но жадных чиновников. Продажный чиновничий аппарат очень скоро обнаружил в полной мере свое разлагающее влияние на ход государственной жизни и фактически привел государство к катастрофе.

О степени произвола, насилий и беззакония, которыми характеризуются годы правления Мас'уда, можно составить представление по положению, создавшемуся в Хорасане — важнейшей провинции Газневидской державы. В, это время здесь в качестве наместника находился не кий Абу-л-Фазль Сури. Характеристика этого наместника и вызванных «го деятельностью последствий дана у Абу-л-Фазля Бейхаки. «Сури, — писал он, — был человеком свирепым и жестоким. Когда ему развязали руки по отношению к Хорасану, он уничтожил всех вельмож и райсов и забрал безмерное количество денег. Бедствие его гнета постигло слабых. Посылкой богатейших даров придворным чинам и самому эмиру он сумел снискать полное доверие со стороны последнего, и беспрерывные жалобы на него не давали никаких результатов. Эмир (Мас'уд) не слушал ничьих речей, [направленных] против него (Сури), и смотрел на эти дары, как на его излишек, пока Хорасан воистину не пропал из-за его тиранства и жадности». Нет основания сомневаться, что и в остальных областях Газневидского государства положение было не лучшим.

Со смертью Махмуда мощь государства стремительно стала падать. Вскоре по восшествии на престол Мас'уда отложился от газневидского государства Хорезм, отдельные правители Средней Азии (Маверанахра) из династии Караханидов вторглись в области по верхнему течению Аму-Дарьи, принадлежавшие Газневидам.

Внутренние противоречия, разложение государственного аппарата, сепаратизм местных феодалов и ослабление военной мощи Газневидского государства послужили условиями, обеспечившими успех движению огузов под предводительством Сельджукидов.

 
§11. Огузы и образование государства Сельджукидов

Тюркские кочевые племена, носившие имя огузов, с древних времен занимали обширные степные районы в низовьях р. Сыр-Дарьи и между Аральским и Каспийским морями. Они упоминаются уже в VIII в. н. э. в китайских источниках. Огузов впоследствии стали именовать также туркменами; арабские авторы именовали их гуззами. Согласно сообщениям источников, в X в. у огузов наблюдается интенсивный процесс разложения первобытно-общинного строя и формирования классового общества.

Формирование классового общества у огузов шло, в основном, по тому же пути, что и у остальных тюркских кочевых объединений Средней Азии. Сперва древняя родовая кочевая община, в результате роста производительных сил, сменилась так называемой аульной кочевой общиной, которая владела сообща только землею (пастбищами), скот же находился в частной собственности отдельных семейств. Накопление поголовья скота у богатых кочевников, частью в связи с ростом производительных сил, частью в результате войн и захвата военной добычи, усиливало имущественное неравенство внутри племен и приводило к выделению кочевой знати. Влияние кочевой знати укреплялось благодаря тому, что она руководила организованными передвижениями кочевников со стадами, распределением пастбищных земель, охраною скота от нападений соседей и, наконец, организацией грабительских набегов на соседние племена или на земледельческие оазисы. Все это создавало почву для складывания классов и феодальной иерархии. Переход к знати прав распоряжения пастбищами был связан с возникновением феодальной собственности на землю и установлением зависимости феодального типа рядовых. кочевников от кочевой знати. Рабство у тюркских кочевников не развилось в господствующий способ производства и осталось лишь в виде уклада. Эксплуатация рядовых кочевников знатью прикрывалась патриархальной оболочкой родоплеменных обычаев.

Во второй половине X в. среди огузов, карлуков и других тюркских кочевников стали складываться государственные объединения. Среди них наибольшее историческое значение имело Сельджукидское объединение огузов, названное так по имени полулегендарного вождя Сельджука из огузского племени кынык, ставшего родоначальником династии Сельджукидов; признававших власть этой династии огузов стали называть сельджуками. Во второй; половине X в. сельджукские огузы, как и другие тюркские племена Средней Азии, приняли ислам. Это объяснялось тем, что феодализирующейся военно-кочевой знати нужна была новая идеология вместо прежнего примитивного шаманства. Поэтому ханы знать тюркских племен приняли религию соседних развитых феодальных обществ — ислам.

Феодализирующиеся кочевые аристократы, обладатели огромных стад, испытывали недостаток в пастбищах. Но не это одно, а главным образом стремление кочевой знати к захвату военной добычи и к завоеваниям земледельческих оазисов в целях феодальной эксплуатации их оседлого населения вызвало завоевательное и миграционное движение тюркских племен в земледельческие области Средней Азии (карлуков и других караханидских тюрков) и Ирана (огузов).

Сперва сельджукские огузы кочевали «а нижней Сыр-Дарье. К концу X в. они откочевали в Мавераннахр, в район Нуратинских гор. Во главе этих огузов в то время стояли братья Тогрул-бек Мухаммед и Чагры-бек Давуд — внуки Сельджука.

Переход Мавераннахра под власть караханидских тюрков привел к столкновению их с сельджукскими одузами. Отношения между теми и другими настолько обострились к 20-м годам XI в., что огузы вынуждены были выселиться. Предводители их обратились к Махмуду Газневиду с просьбой разрешить им поселиться на территории Хорасана. Взамен они обещали нести военную службу. Махмуд дал разрешение огузам поселиться в районе между Серахсом и Абивердом, в Северном Хорасане. Речь шла о небольшой группе огузов, насчитывавшей 4000 семей. Но вслед за первой партией переселенцев двинулись и другие группы. Это принявшее очень скоро большой размах движение усилилось после смерти Махмуда.

Уже в первые годы правления Мас'уда на севере Хорасана появилось значительное тюркское (огузское) население.

Начались столкновения между воинственными кочевниками и мирным земледельческим населением. С каждым годом сельджукская военно-феодальная знать все более и более настойчиво требовала от Мас'уда уступки новых земель.

В 1035 г. положение в Хорасане стало очень напряженным. Против сельджукских огузов оказался вынужденным выступить в поход во главе отборного войска сам султан Мас'уд. Но после того, как крупный отряд войска Мас'уда был разбит сельджуками, Мас'уд согласился передать им для поселения районы Несы, Феравы и Дехистана. Но эти уступки не надолго удовлетворили сельджукскую знать. Вскоре она потребовала себе также район Мерва. В ответ Мас'удом было выслано новое войско, но и на этот раз оно потерпело полное поражение, после чего сельджуками без боя был занят Нишапур, где на имя Тогрул-бека и была прочтена хутба в мечетях.

1038 год, когда произошло это событие, считается началом образования государства Сельджукидов, хотя борьба их с Газневидами еще не была завершена. Вскоре Мас'уду удалось вытеснить сельджуков из Нишапура. Вслед за этим Мас'уд во главе многочисленного войска, которому были приданы слоны, выступил против сельджуков. Громоздкое феодальное ополчение Мас'уда, в котором не было внутреннего единства и нужной дисциплины, еще до встречи с сельджуками находилось в состоянии полного развала. В мае 1040 г. в однодневной битве под Данданаканом оно оказалось разбитым наголову сельджуками. Сам Мас'уд едва спасся бегством.

Эти военные неудачи объясняются внутренней слабостью государства Газневидов. Ненависть народных масс к правительству Мас'уда сделала его положение еще более непрочным. После битвы при Данданакане Хорасан полностью оказался в руках Сельджукидов; Тогрул-бек сел на престол в Нишапуре, а Чагры-бек — в Мерве. Под властью Газневидов осталась только часть нынешнего Афганистана и Пенджаба.

 
§ 12. Иран под властью Сельджукидов

Еще до того, как окончательно выяснился исход борьбы за Хорасан между Газневидским государством и сельджуками, отдельные отряды огузов стали проникать на запад, в глубь Ирана (с 1021 г.). Движение это первоначально происходило стихийно. Во главе каждой группы кочевников стоял предводитель, действовавший на свой страх и риск. После того, как Хорасан перешел в руки сельджукских предводителей, завоевательное движение на запад приняло более организованный и систематический характер. Предводительствовали сельджукскими ополчениями, Тогрул-бек и его дядя Ибрахим Янал. В Хорасане в качестве «вла детеля Востока» остался Чагры-бек.

К этому времени на западе Ирана не было политической и военной силы, которая могла бы противостоять продвижению туркменских отрядов. Между 1040 и 1050 гг. сельджукскими предводителями были завоеваны центры Ирана — Рей, Исфахан, Хамадан и другие. Рей на время стал столицей Тогрул-бека.

Одновременно под властью Сельджукидов оказались на севере Хорезм, на востоке Херат, на юге Систан и Керман. Несколько позже был захвачен Фарс. Особенно многочисленные группы огузов двинулись в сторону Азербайджана и вторглись в Верхнюю Месопотамию и Армению, где их привлекали великолепные нагорные пастбища. Важным этапом в распространении владычества Сельджукидов явился захват в 1055 г. Тогрул-беком Багдада. Падение этой последней твердыни буидской династии открыло дорогу сельджукам в Хузистаи. Весь Иран был занят войсками Сельджукидов. После захвата Багдада Тогрул-беком на его имя была провозглашена халифом хутба. Тогрул-бек понудил халифа Кайма дать ему титул султана и женился на внучке халифа. За халифом осталась по-прежнему призрачная духовная власть.

Движение на запад с взятием Багдада не приостановилось. Сельджукидам вынуждена была подчиниться Верхняя Месопотамия, они начали производить грабежи и захваты и во владениях Византии — в Армении и Малой Азии.

В 1059 г. умер Чагры-бек, и Тогрул-бек до конца жизни (1063 г.) оставался единственным главой Сельджукидского государства, границы которого в это время простирались от Аму-Дарьи до Евфрата. Продолжались завоевания и при племяннике Тогрул-бека, Алп-Арслане, сыне Чагры-бека (1063 — 1072 гг.), провозглашенном султаном, в виду отсутствия мужского потомства у Тогрул-бека. Важнейшим событием его правления был разгром византийского войска при Маназкерте (греч. Манцикерт) в Армении (1071 г.). После этого в течение десяти лет сельджуки захватили не только Армению, но и почти всю Малую Азию. Сельджуками были захвачены также Азербайджан, Ширван, Восточная Грузия, Сирия, Палестина.

Воинственной политики придерживался Алп-Арслая и по отношению к владениям Караханидов в Мавераннахре. В 1072 г. Али-Арслан из Мерва двинулся во главе мощного войска в сторону Бухары. Однако поход этот не был завершен вследствие убийства Алп-Арслана, сразу же после переправы через Аму-Дарью, пленным комендантом одной из караханидских крепостей. Войско вернулось в Мерв.

Временем высшего политического могущества Сельджукидского. государства считается двадцатилетие правление Мелик-шаха (1072 — 1092 гг.), сына Алп-Арслана. Ему удалось подчинить и обложить данью владения Караханидов Мавераннахра. Границы империи Сельджукидов достигли к концу его правления Средиземного и Mpaморного морей на западе и Кашгара на востоке, Аральского моря, Главного Кавказского хребта и Черного моря на севере, Персидского залива и Сирийской пустыни на юге.

 
§ 13. Государство Сельджукидов и Низам-ал-мульк

На имея опыта управления большими культурными странами, сельджукидские султаны вынуждены были организовать административный и финансовый аппарат из тех кадров чиновников, по преимуществу иранского происхождения, которые в результате распада прежних государств — Газиевидов и Буидов — остались не у дел. Иранская чиновная и духовная знать быстро примирилась с владычеством сельджукидских султанов. Мало того, поскольку огузская военная знать, получив земли икта', стала проявлять центробежные стремления, султаны стали опираться на иранскую чиновную знать, связанную с центральным государственным аппаратом и заинтересованную в существовании сильной султанской власти.

Наиболее замечательной фигурой среди иранской чиновной знати и ее идеологом был знаменитый везир султанов Алп-Арслана и Мелик- шаха, Абу Али Хасан Туей, получивший почетный титул «Низам-ал-мульк». Вдохновитель внешней политики Алп-Арслана и Мелик-шаха, он одновременно являлся организатором всего гражданского управления и финансов в государстве.

Для суждения о характере его политики особое значение имеет широко известный политический трактат «Сийасет-намэ» («Книга о правлении»), авторство которого приписывается самому Низам-ал-мульку.

В этом сочинении Низам-ал-мульк выступает убежденным сторонником иранской традиции централизованного государства, образцами которого в недалеком прошлом он считал государства Газневидов, Саманидов и Буидов, а в более отдаленном — державу Сасанидов. Он представлял внутреннюю политику этих государств в идеализованном виде и резко выступал против феодальной раздробленности. Но централистская политика Низам-ал-мулька шла вразрез с закономерным процессом феодального развития и потому оказалась неудачной.

Время султанов Алп-Арслана и Мелик-шаха, при которых Низам-ал-мульк управлял государством, наполнено было острой борьбой имен но с сепаратистскими стремлениями как отдельных членов династии, так и ряда наиболее видных военачальников и предводителей некоторых огузских племен. Эти высшие представители огузской военной знати стремились превратить свои земельные владения — икта’ в почти самостоятельные княжества. Под давлением этих кругов Низам-ал-мульк и был отстранен, незадолго до смерти, от своего поста везира.

 
§ 14. Распад Сельджукидского государства

Сельджукиды могли лишь на короткое время объединить страны и области со слабыми экономическими связями и с этнически разнородным населением. Они не могли остановить закономерный процесс роста феодальной раздробленности. Уже при Тогрул-беке образовался особый Керманский Сельджукидский султанат (1041 — 1187 гг.), в котором правили потомки Каверда, племянника Тогрул-бека. Особый Сельджукидский султанат, так называемый Румский, образовался в Малой Азии (1077 — 1307 гг.). Здесь утвердились потомки Кутулмыша, двоюродного брата Тогрул-бека.

Смерть Мелик-шаха (1092 г.) вызвала острую междоусобную борьбу членов династии за власть. Междоусобица длилась в течение более чем двух десятилетий. После смерти двух главных претендентов — Махмуда и Баркйарука, сыновей Мелик-шаха, в 1118 г. оставшиеся в живых сыновья Мелик-шаха Синджар (или Санджар по другому чтению) и Мухаммед договорились о разделе государства. В восточных областях Ирана власть досталась Синджару (султанат Великих Сельджукидов). Западный Иран и Ирак Арабский остались за Мухаммедом (Иракский Сельджукидский султанат, 1118 — 1194 гг.).

В обоих сельджукидских султанатах центробежные тенденции полу чили полный простор. В частности, на ряд княжеств, во главе которых иногда оказываются лица, даже не принадлежавшие к династии Сель джукидов, распался Западный Иран. В своем султанате (Хорасан, Систан, Хорезм, Мервский оазис) Синджар правил с 1118 до 1157 г. Верховная власть Синджара признавалась также и в Мавераннахре, где на престоле Караханидов находились вассалы Синджара. Благодаря этому султан Синджар имел возможность часто вмешиваться во внутренние дела Мавераннахра.

Одним из последствий этого вмешательства в дела Мавераннахра и явилось роковое для государства Синджара столкновение с появившимся в пределах Средней Азии новым кочевым народом — каракитаями, иначе киданями. Вытесненные из Северного Китая, которым они владели с начала X до начала XII в., эти кочевники, не то тунгусского, не то монгольского происхождения, около 1128 г. отняли у Караханидов области Восточного Туркестана (ныне Синьцзян) и Семиречья и образовали там крупное государство. По просьбе караханидского самаркандского хана, Синджар двинул на помощь ему большое войско. В решающей битве в Катваиской степи вблизи Самарканда войска Синджара и Караханидов потерпели сокрушительное поражение, потеряв 30 тыс. воинов. Синджар спасся бегством. Мавераннахр для Сельджукидов был потерян. Поражение Синджара уронило его престиж в глазах мусульманских подданных, так как победителями его оказались «неверные» — немусульмане.

Этим поражением не замедлили воспользоваться вассальные правители в собственных владениях Синджара. В 1141 г., вскоре после Катванской битвы, наследственный владетель Хорезма (области, которая первоначально была только крупным леном — икта' Сельджукской империи), хорезмшах Атсыз, напал на Мерв и Нишапур и объявил себя независимым. С большим трудом Синджару удалось принудить Атсыза формально признать снова верховную власть сельджукского султана. Однако фактически Хорезм для Сельджукидов был потерян.

 
§ 15. Восстание балхских огузов

Централистская политика Мелик-шаха и его преемников, стремившихся опереться на иранскую чиновную и духовную знать, вызвала разрыв прежних тесных связей между Сельджукидской династией и кочевыми племенами огузов.

К 50-м годам значительные массы огузских кочевых племен (арабоязычные источники называли их гуззами) оказались сконцентрированными на восточной границе Хорасана, по преимуществу в районах, прилегающих к верхнему течению Аму-Дарьи, где они находились в подчинении балхского наместника, правившего от имени Синджара.

Настойчивые попытки чиновного аппарата балхского наместника распространить на этих огузов налоговую систему, практиковавшуюся в оседлых районах, вызывали неоднократные конфликты и вооруженный отпор со стороны огузов. Балхских огузов заставили ежегодно поставлять 24 000 баранов для стола султана. Вымогательства чиновников привели к общему восстанию огузских племен, кочевья которых находились в области Балха (1153 г.).

Султанское войско было разгромлено огузами, и сам Синджар был захвачен в плен. Огузы подвергли страшному разграблению Хорасан. Особенно пострадали города Мёрв и Нишапур, где было перебито множество жителей, а здания сожжены. Время это осталось в памяти жителей, как страшное лихолетье. Не преминул воспользоваться этими событиями хорезмшах Атсыз, снова объявивший себя независимым. Внутренние несогласия в среде предводителей огузских племен, поднявших восстание, помогли Синджару бежать из плена (1156 г.). Но пользоваться возвращенной властью Синджару пришлось недолго: в 1157 г. он умер. С его смертью кончилась династия «Великих Сельджукидов» в Хорасане и начались феодальные междоусобия. Почти тридцатилетняя борьба вождей огузов, хорезмшахов, Гуридов Афганистана и других феодальных владетелей за обладание Хорасаном окончилась победой хорезмшаха Текеша.

 
§16. Исмаилиты в Иране

Сельджукское завоевание и связанный с ним рост феодальной эксплуатации вызвали обострение классовой борьбы в Иране. В XI — XII вв. оппозиция против сельджукского владычества нашла свое проявление под религиозной оболочкой учения исмаилитов, которое являлось одной из сект шиизма и, с точки зрения суннитов, считалось отвра тительной ересью. Вопрос о социальной основе исмаилитского движения в Иране в XI в. до сих пор не изучен исследователями. Все же есть ос нование предполагать, что вначале исмаилиты здесь опирались на ре месленников, городскую бедноту и крестьян горных районов.

Основателем особой исмаилитской секты в Иране был эмиссар исмаилитских халифов Египта Хасан ибн Саббах. В 1090 г. исмаилиты захватили неприступный замок Аламут («Орлиное гнездо»), расположенный в горах Эльбурса близ города Казвина (северный Иран) и целый ряд других хорошо укрепленных высокогорных крепостей в горных районах — Дейлеме, Кухистане, Рудбаре, Фарсе, а также в Сирии — в Ливанских горах, по соседству с владениями крестоносцев. Так образовалось теократическое исмаилитское государство, с центром в Аламуте и с чресполосными владениями в Иране и Сирии.

Вскоре исмаилиты Ирана порвали всякую связь с фатимидскими халифами Египта. Хасан ибн Саббах стал духовным главой исмаилитов Ирана и Сирии и одновременно государем, управлявшим всеми исмаилитскими владениями. Резиденцией «горного старца», как называли Хасана ибн Саббаха, а затем его преемников, стал Аламут.

Секта исмаилитов Аламута являлась тайной организацией, членов которой связывала железная дисциплина, обязанность безоговорочного выполнения всех приказов «горного старца». Духовный авторитет главы исмаилитов еще больше возрастал благодаря тому, что принадлежность к секте, ее политические цели и религиозная догматика хранились в глубочайшей тайне от непосвященных.

Мусульманин, тонко и осторожно подготовленный исмаилитским проповедником, лишь после идеологической обработки и долгой проверки проходил первую ступень посвящения в секту. Всех степеней посвящения было семь, и лица, достигшие высших степеней, становились ближайшими помощниками «горного старца». Высших степеней посвящения достигали немногие, рядовые исмаилиты не поднимались выше первой-второй степеней посвящения.

После захвата укрепленных крепостей и создания гибкой и сильной организации исмаилиты начали вести борьбу против крупнейших представителей господствующего класса Сельджукидского государства? и против других феодальных владетелей Ближнего Востока. Не имея достаточных военных сил, исмаилиты стали практиковать метод индивидуального террора. По приказу «горного старца», посланный им убийца-фидай (т. е. «жертвующий собой»), скрываясь под обликом купца, нищего, слуги, дервиша умел проникнуть всюду — во дворец правителя, ставку военачальника, в мечеть, на городской базар и вонзить свой смертоносный кинжал в намеченную жертву. Исмаилиты готовили свои убийства в глубокой тайне, а совершали их всегда публично, рассчитывая на большой политический эффект. Руководители секты вербовали убийц-фидаев из молодежи — крестьян, ремесленников, городской бедноты, в которых призыв к истреблению знати находил горячий отклик.

Исмаилитам Аламута молва приписывала употребление наркотика из конопли — хашиша, с целью вызывать сонные грезы с видениями райских садов, красавиц-гурий и т. д. Исмаилитов Аламута поэтому стали называть «курильщиками хашиша» (по-арабски хашишийун). Это слово в искаженной крестоносцами форме «ассассин» вошло во французский и итальянский языки в значении «убийца».

Низам-ал-мульк понимал социальное значение исмаилизма и ту опасность, какую он представлял для феодального государства Сельджукидов. По его признанию, исмаилитов или людей, заподозренных в симпатии к ним, подвергали мучительной казни — сожжению заживо, Мусульманокое духовенство, действуя в интересах гооподствующепо класса, старалось раздувать ненависть мусульман-суннитов к исмаилитам, как к еретикам.

Жестокие преследования не могли остановить деятельность исмаилитов. В 1092 г. ими был убит сам Низам-ал-мульк, а позднее его сын. Список жертв исмаилитов велик: он включает одного фатимидского халифа, двух халифов — Аббасидов, ряд лиц из среды высшего мусульманского духовенства, эмиров, вождей крестоносцев в Сирии и других: представителей господствующего класса.

Со временем в Аламутском государстве исмаилитов произошли значительные изменения, выразившиеся в росте феодальных отношений. Правящие круги исмаилитов завладели землями вблизи укрепленных замков, обязали сидевших на этих землях крестьян и даже горожан нести феодальные повинности, стали активно участвовать в караванной торговле с соседними владениями. Исмаилитские верхи превратились в обычных феодалов, которым были уже чужды интересы секты и исмаилитская догматика. К началу XIII в. Аламутское государство исмаилитов превратилось в обычное феодальное государство.

 
§17. Атабеки и хорезмшахи в Иране

В Иракском Сельджукидском государстве султаны вынуждены были уступить уделы наиболее видным представителям тюркской кочевой знати, в руках которых находилась военная сила. Иракский султанат Сельджукидов, следовательно, и Западный Иран, распался на ряд фактически самостоятельных владений, наследственные правители которых чаще всего именовались атабеками. Происхождение этого слова, получившего значения титула, связано с практикой, установившейся в Сельджукидском государстве: при передаче в удел царевичу той или; иной области султан приставлял к нему видного военачальника — эмира в качестве воспитателя, «дядьки», который фактически управлял уделом данного царевича от его имени. Такой эмир именовался атабеком, что по-тюркски значит «отец-князь».

В основе этого процесса распада государства Сельджукидов лежало значительное расширение и углубление при Сельджукидах военно-ленной системы икта', благодаря которой владельцы крупных ленов фактически становились почти независимыми от центральной власти. На территории Ирана наиболее важные атабекства образовались в Азербайджане, Фарсе и Луристане, где укрепились атабекские династии — Ильдегизидов (1136 — 1225 гг.; в Азербайджане), Салгуридов (1148 — 1287 гг.; в Фарсе), Хазараспидов (1148 — 1339 гг.; в Луристане).

Еще при жизни Синджара стала независимой горная область Гур к востоку от Херата. Здесь образовалась династия Гуридов (1148 — 1215 гг.). Гуриды взяли и разрушили город Газну (1150 г.), после чего они распространили свою власть на весь нынешний Афганистан и Северную Индию, вытеснив оттуда Газневидов.

Среди этих владетелей во второй половине XII в. выделились хорезмшахи, о борьбе которых против Сельджукидов выше уже упоминалось. Рост могущества Хорезма, этой древней области высокой ирригационной культуры и развитого земледелия, объяснялся его экономическим процветанием в XI — XII вв., благодаря положению на узле кара ванных путей. Транзитная торговля создавала огромные материальные средства для хорезмшахов.

При преемниках хорезмшаха Атсыза, особенно при Текеше, принявшем титул султана (1172 — 1200 гг.), Хорезм стал играть руководящую роль в политической жизни Хорасана, а затем и всего Ирана. В 1187 г. Текеш овладел столицей Хорасана Нишапуром, а через несколько лет хорезмшахи оказались в состоянии вмешаться в дела и Западно го Ирана. В это время в Западном Иране (Иракском Сельджукидском султанате) происходили следующие события.

Воспользовавшись распадом государства Сельджукидов, багдадские халифы восстановили в Нижней Месопотамии свою светскую власть, которой со времени Буидов они были полностью лишены. Халифат воз родился как государство, хотя и в небольших размерах (1132 г.). Халиф Насир (1180 — 1225 гг.) проявлял большую политическую активность и подчинил себе Хузистан. Последний сельджукский султан Ирака Тогрул III (1177 — 1194 гг.) пытался вернуть себе потерянную власть. Это вызвало конфликт между ним и управлявшим от его имени Иракским султаном атабеком Азербайджана Кызыл Арсланом Ильдегизидом. Последнего поддержал халиф Насир. Кызыл Арслан низложил Тогрула III , запер в крепость и провозгласил себя султаном (1191 г.). Но вскоре Кызыл Арслан был убит, как предполагают, исмаилитами. Тогрул III бежал из плена и снова сумел подчинить себе значительную часть Западного Ирана, однако не надолго: в 1194 г. в сражении с войсками хорезмшаха Текеша близ Рейя сельджукидское войско Тогрула III было разгромлено, Тогрул III погиб, и власть Сельджукидов в Иране пала. Победа хорезмшаха Текеша у Рейя привела к захвату им Западного Ирана. Противником хорезмшаха выступил халиф Насир. В 1196 г. между их войсками произошло столкновение.

При преемнике Текеша — султане Мухаммеде хорезмшахе (правил в 1200 — 1220 гг.) государство хорезмшахов расширило свои пределы, разгромив каракитаев и присоединив Мавераннахр, Херат и нынешний Афганистан и подчинив Азербайджанское атабекство Ильдегизидов. Государство хорезмшахов объединило весь Иран, кроме Хузистама, входившего в состав халифата.

В 1217 г. хорезмшах Мухаммед предпринял поход на Багдад. Однако гибель значительной части войска во время зимнего похода через горы Загрос принудила Мухаммеда к отступлению.

Хорезмшахи Текеш и Мухаммед пытались вести централистскую политику и устранить владетелей крупных уделов. Но этим они только раздражили военно-феодальную знать Ирана. К тому же крупнейших вассалов — Салгуридов Фарса и Хазараспидов Луристана хорезмшахи не решились тронуть.

 
§ 18. Феодальные отношения в Иране во второй половине XI — XII вв.

В XI — XII вв. в Иране продолжались рост земель икта' за счет государственных земель и ослабление центральной власти и усиление феодальной раздробленности. При Сельджукидах учреждения центрально го государственного аппарата пришли в упадок. В связи с установлением удельной системы управления важнейшие раньше учреждения, как, например, центральное финансовое ведомство (диван хараджа) утратило прежнее значение. Сбор хараджа перешел в руки атабеков, владетелей икта’ и других местных феодалов. Появились более или менее случайные учреждения, к которым приписывались доходы с отдельных областей. Характерными для этого времени являются такие приказы придворного ведомства, каковы «приказ умывальников», «гардеробный приказ» и другие; к ним приписывались земли — икта'.

При Сельджукидах институт икта' распространился на всей территории Ирана, причем значительно видоизменился. Развитие института икта' нашло весьма наглядное отражение в трактате «Сийасет-намэ» («Книга о правлении»), приписываемого Низам-ал-мульку. В специальной главе, посвященной икта', автор, видя невозможность отказаться от этой системы, настаивал на том, чтобы статут икта' оставался в рамках прежнего временного бенефиция. Одновременно автор ратовал за то, чтобы центральная государственная власть сохранила юридический контроль над владетелями земель икта' и над сидевшими на этих землях крестьянами. Приводимый ниже отрывок из указанной главы дает представление о точке зрения Низам-ал-мулька и бросает определенный свет на действительное положение вещей.

«Мукта'31, владеющим икта', — говорится в «Сийасет-намэ», — надлежит знать, что по отношению к райятам у них нет иного приказа, кроме как собирать законную подать добрым способом, которая им дана. Когда же они это собрали, то и личности, и имущества, и жены и дети [райятов] должны быть в безопасности, также их орудия труда и земельные участки, и у мукта' не должно быть к ним доступа. А если райяты захотят отправиться ко двору, чтобы изложить свои дела, то пусть им в этом не препятствуют. Каждому мукта', который поступит иначе (т. е. окажет препятствие), пусть укоротят руки, и икта’ его пусть отберут и накажут, чтобы дать пример другим. Им надлежит знать, что и земля. и крестьяне принадлежат султану, а мукта' и правители поставлены над ними как бы наместниками, дабы они с райятами вели себя подобно тому, как государь с другими, чтобы райяты были довольны, а они сами были бы избавлены от наказаний и пыток в загробной жизни».

Из других мест книги видно, что действительное положение дел было совершенно иным, обратным тому, чего требовал автор. При Сельджукидах икта' из бенефиция превратилась, если еще не юридически, то на практике, в наследственный лен (феод).

Арабский историк Макризи сохранил следующие слова, сказанные одним из владельцев военных ленов времени Сельджукидов (XII в.) в Сирии: «Икта' — наша собственность, каковую унаследуют потомки наши, сын от отца, и мы готовы сражаться за нее». Слова эти верно отражают процесс эволюции икта'.

Из источников видно, что некоторые земли икта' оставались в руках одной и той же феодальной фамилии в течение столетий. Установление наследственности икта' имело большие последствия в первую очередь для крестьянства. Владельцы наследственной икта', — в отличие от прежних чиновников — сборщиков налогов на государственных землях и временных владельцев икта' раннего типа, для которых главная забота состояла в том, чтобы выкачать как можно больше хараджа, в своих интересах должны были проявлять заботу о сохранении на известном материальном уровне хозяйства сидевших на землях икта’ крестьян.

Тем не менее полная зависимость райятов от владельцев наследственных икта' неизбежно вела к ухудшению положения крестьян. В XI — XII вв. появляется целый ряд новых, специфических феодальных повинностей и податей в пользу владельцев: обязательные подношения крестьян по случаю рождения сына, свадьбы, различные сборы, связанные с выполнением владельцем икта' своих вассальных обязанностей, например, поборы на подковы лошадей, которые производились, когда владелец икта' должен был принять участие в походе. К сожалению, в полной мере система податей и повинностей этого времени пока остается малоизученной.

Жизнь городов Ирана в XI — XII вв. также почти не изучена. Археологически средневековые города Ирана мало обследованы. Свидетельства письменных источников позволяют, однако, сделать вывод, что про исходивший в предшествующие века рост торгово-ремесленных предместий, рабадов, продолжался весьма интенсивно и в рассматриваемое время. Наиболее важные общественные здания строились именно в рабадах. Памятники материальной культуры, дошедшие до нашего времени, также свидетельствуют о том, что основные отрасли средневекового ремесла — зодчество, выделка металлических изделий, ковров, тканей, особенно керамических изделий в эти века достигли высокого развития как в техническом, так и в художественном отношениях.

Развитие международной торговли в XI — XII вв. продолжалось. Об этом говорит появление мощных купеческих объединений, которые вели торговлю в международном масштабе.

Международной торговлей в эти века оказались охваченными почти все страны Старого света. При этом в связи с крестовыми походами заметно усилилась роль в ней ряда европейских стран, особенно Италии. Главные пути караванной торговли, как и прежде, проходили через Иран, что благоприятно отражалось на развитии городов Ирана.

Ремесленное население городов находилось в зависимости от феодалов, купеческих компаний и ростовщического капитала. На ремесленников городов распространялся целый ряд феодальных поборов и повинностей. Источники неоднократно упоминают случаи произвольного обложения налогами ремесленников как отдельных отраслей, так и целых городов. Однако система налогообложения ремесленников в деталях не изучена. В этот период в Иране, как и в других странах Ближнего Востока, существовали ремесленные корпорации (цехи). Последние часто находились под влиянием дервишеских братств. Особым влиянием на ремесленников пользовалось братство ахиев, иначе «ахл-и футувва» (арабск. футувва — «юность, молодечество, благородство»), под религиозной оболочкой выражавшее оппозицию политике феодальных верхов. Ахии допускали убийство тиранов. Много внимания они уделяли взаимопомощи, устраивали братские трапезы.

Социальные противоречия в XI — XII вв. достигли большого напряжения. Источники не дают сведений о крупных восстаниях крестьян, подобных восстаниям VIII — начала X вв., но сообщают об обострении классовой борьбы в городах между феодалами и купечеством, с одной стороны, и ремесленниками и окрестными крестьянами, с другой.

Классовая борьба в городах внешне облекалась в форму столкновений на религиозной почве — между суннитами (знать и купечество) и шиитами (крестьяне и ремесленники), или же между отдельными суннитскими толками, объединявшими определенные слои населения. Споры отдельных религиозных группировок, как правило, переходили в вооруженные стычки, убийства, поджоги враждебных кварталов. Нередко они приводили к полному опустошению целых городов (как было в Рейе, Тегеране). В эти столкновения, обычно начинавшиеся в городах, втягивалось и окрестное сельское население.

 
§ 19. Идеологические системы X — ХП вв.

Идеологией господствующего класса продолжал оставаться «правоверный» (суннитский) ислам. В данный период завершилось развитие суннитского ислама, как религии развитого феодального общества. В X в. произошло отделение суннитского богословия от законоведения, чего не было в первоначальном исламе. Оформилось духовенство, точнее сословие богословов и законоведов, которого также не было в раннем исламе. Как и в средневековом христианстве, в исламе теперь получил распространение культ многочисленных святых, их гробниц и реликвий.

В X в., наряду со старыми суннитскими богословскими толками (мазхаб), сложилась система нового «правоверного» богословия (калам), с гораздо более сложной догматикой, нежели в раннем, исламе, Основоположником калама был арабский богослов Аш'ари (умер в; 935 г.), а полное развитие калам получил уже к началу XII в. в сочинениях имама Мухаммеда Газали, перса (умер в 1111 г.). Характерными чертами калама были: отрицание антропоморфизма (приписывания богу человеческих свойств и образа), столь явного в раннем исламе; вве дение в богословие понятий и терминов, заимствованных из греческих философских систем — платонизма, аристотелизма и неоплатонизма, хотя и без прямых ссылок на Аристотеля и других философов, — философию Аш'ари и Газали пытались превратить в служанку богословия; попытка примирить кораническое учение о предопределении с философским учением о свободе воли. Газали, сверх того, сблизил официальное суннитское богословие с мистицизмом (суфизмом). Главное сочинение Газали «Ихйа улум ад-дин» («Оживление богословских наук»), написанное по-арабски, получило признание среди суннитов. Другое сочинение Газали «Тахафут ал-фаласифа» («Падение философов»), направленное против философов-рационалистов, было переведено еще в средние века на русский язык, хотя и не прямо с арабского.

Система калама не сразу была принята официальными суннитскими богословами. Еще при Тогрул-беке Сельджукском последователи Аш'ари подверглись преследованию. Но уже в XII в. система Аш'ари — Газали была официально признана господствующими верхами.

По мере своего развития суннитский ислам становился все более и более фанатичным и нетерпимым по отношению к христианам, иудеям и зороастрийцам, еще более — к мусульманским «еретикам» — шиитам разных толков, хариджитам и му'тазилитам32, а также к зиндикам33 и представителям независимой светской науки. Зиндиков и философов усердно преследовали сельджукские султаны.

В указанный период ислам стал уже, бесспорно, религией большинства населения Ирана. Но в народной среде ислам в ряде случаев распространялся не в «правоверной» суннитской форме, а в форме исламских «ересей»: шиитства разных толков (секты имамитов, зейдитов, исмаилитов и близких к ним карматов, а также — главным образом в Си- стане — хариджитов). Зороастрийцев еще в X в. было довольно много (особенно в Фарсе), но в последующие столетия число их резко уменьшилось, и начиная с XI в. источники редко упоминают о них. Христиане и иудеи встречались в городах Ирана, как более или менее значительное меньшинство. В городах те и другие должны были жить в особых кварталах, отдельно от мусульман.

Умеренные шиитские секты — зейдиты и имамиты — выработали свою догматику, в общем близкую к мутазилитской (резкое отрицание антропоморфизма и учения о предопределении) и свое право. Сельджукские султаны преследовали шиитов, и те должны были скрывать свою веру.

В рассматриваемый период в Иране широко распространилось — сначала среди суннитов, а позднее и среди шиитов-имамитов — мистическое течение в исламе — суфизм («тасаввуф» 34). Как и всякий мистицизм, суфизм утверждал возможность для каждого человека достигнуть личного общения с божеством. Средство для достижения этого суфии видели в нестяжании, самоотречении и в долгой созерцательной и аскетической жизни под руководством наставника — «старца» (по-арабски шейх или муршид, по-персидски пир). На последней стадии мистического «пути» (араб, тарикат,) суфии считали возможным достигнуть даже полного слияния с божеством. Необходимым условием для этого, считалась «фана» (араб, уничтожение, исчезновение), т. е. полное отречение от своей личности, «умерщвление» и «растворение» ее в божестве35.

Суфизм зародился к концу I в. х., позднее испытал на себе влияние неоплатонизма36, прошедшего раньше обработку христианских (сирийских) мистикой IV — VII вв. В Иране суфизм был известен уже в IX в., но особенно широко: распространялся с XI в. В Иране (в Хорасане) в XI в. действовали наиболее известные представители персидского суфизма — шейхи Абу-л-Хасан Харакажжий и Абу Са'ид Мейхенейский, а также авторы ряда трактатов по суфизму — Джувейни, по прозванию Имам ал-Харамейн, Кушейри, Джуллаби-Худжвири. Главными распространителями суфизма были мусульманские аскеты-дервиши (перс), иначе факиры (араб.). Возникали дервишеские обители (ханжах, парс.), управляемые шейхами. С XII в. стали складываться дервишские братства или ордена (старейший орден кадирийэ, XII в.), с разными уставами. Дервишество в Иране, как и в других мусульманских странах, играло роль, до известной степени подобную роли монашества в христианских странах, хотя дервиши, в отличие от монахов, не давали обета вечного безбрачия.

Рост влияния суфизма в XI — XII вв. в известной степени был отражением недовольства народных масс своим бесправием и бедностью и тяжелым гнетом сельджукского государства. Чтобы понять это, следует вспомнить слова; Фр. Энгельса о том, что в средние века оппозиция против феодализма обычно выступала либо под оболочкой мистики, либо под оболочкой сектантства, либо в виде вооруженного восстания. Суфийская проповедь о нестяжании и воздержании, о бедности, как об идеальном состоянии для «спасения души», осуждение суфиями «недозволенного», т. е. нажитого «неправедным путем», богатства воспринимались с сочувствием народными массами, особенно ремесленниками. В ряде случаев установилась тесная связь между ремесленными корпорациями и дервишскими братствами.

Однако было бы ошибкой думать, будто все течения суфизма в Иране отражали настроения народных масс. Социальный состав последователей суфизма был очень пестрым, и некоторые течения суфизма вполне приспособились к интересам феодальной знати. Суфии этого типа, вместо осуждения стяжания и богатства и оправдания бедности, проповедовали отказ от общественной борьбы и практической деятельности, уход в замкнутую созерцательную жизнь, необходимость терпения и покорности, непротивления насилию. Дервишеские шейхи этого типа находили усердных покровителей из феодальной верхушки, которая жертвовала этим шейхам и их обителям богатые вакфы — земли о зависимы ми крестьянами, доходные угодья и т. д. Таким образом, суфизм не был единой системой. Это были различные течения мистицизма, с разной социальной базой. Одни течения суфизма признавались «правоверными»» другие «еретическими». «Еретический» суфизм стал идеологией ремесленников.

Суфийская идея об «излучении» мира из бога, о том, что весь мир» есть проявление божественной силы, единственно реальной в мире, придавала суфийскому мировоззрению более или менее явно выраженный пантеизм. Пантеистическое мировоззрение наиболее ясно выражено в сочинениях арабского мистика Ибн ал-Араби (1165 — 1240 гг.), идеи которого были приняты большинством суфиев Ирана и Средней Азии. Суфизм, начиная уже с XI в., стал оказывать сильное влияние на персидскую поэзию. Но суфийская форма и суфийская фразеология, допускавшая различные толкования, нередко была только прикрытием для религиозного вольномыслия или просто воспевания радостей жизни. Поэт обычно не смел бесхитростно воспевать любовь к возлюбленной, вино и опьянение, опасаясь обвинений со стороны мусульманского духовенства в «нечестии» и «ереси». «Но те же самые сюжеты и образы становились дозволенными, когда поэт давал понять, что он пользуется ими как аллегориями для выражения суфийских идей: слова «вино», «опьянение» выражают якобы понятие «мистический экстаз»; «харчевня» — «место радений дервишей»; «гуляка» — «дервиш», а слова «друг», «возлюбленная», «чаша любви», «продавец вина», «кабатчик» и т. д. — понятие «бог». Суфийская форма давала поэтам возможность избегать сетей мусульманских инквизиторов.

 
§ 20. Культура Ирана в VIII — начале XIII вв.

Развитие архитектуры и живописи в Иране было задержано арабским завоеванием, поскольку ислам враждебно относился к доисламской художественной традиции персов, живопись вообще запрещал. Но вполне убить живопись в Иране ислам не смог. Она сохранилась в виде росписи тканей, сосудов и т. д. Источники упоминают о стенной росписи дворцов, особенно в Хорасане, в X — XI вв., образцы которой до нас не дошли.

Среди сохранившихся памятников архитектуры Ирана данного периода преобладают культовые здания — мечети и медресэ. Среди них исследователи различают два типа. Первый тип, более ранний, был, видимо, привнесен арабскими завоевателями. Этот тип воспроизводит тот же план и те же характерные части мечетей, какие были свойственны ранним арабским мечетям Сирии, Египта, Ирака Арабского (VII — X вв.). Как там, так и в Иране, такие мечети представляют в плане квадратный или прямоугольный двор, обрамленный арками на колоннах, к которому со стороны кыблы (направление к Мекке) примыкает прямоугольный колонный, вытянутый в ширину, молитвенный зал, с михрабом, обращенным в сторону Мекки. Мечети этого типа в Иране — мечеть халифа Махди (конец VIII в.) в Рейе (от нее сохранился лишь фундамент), мечеть Тарик-ханэ в Дамгане ( IX в.), соборная мечеть (масджид-и джум'а) в Найине ( X в.), мечеть в Демавенде ( XI в.).

Другой тип культовых зданий продолжал иранскую архитектурную традицию времени Сасанидов. Мечеть такого типа представляет собой небольшое квадратное или восьмиугольное здание без колонн, покрытое куполом, с портиком под аркой и михрабом внутри. Этот тип получил преобладание с XI в. Таковы соборные мечети в Нейризе, Гульпайгане, Казвиие, Ардистане, Исфахане и др. Гораздо позднее этим мечетям были приданы квадратные или прямоугольные дворы с аркадами и с четырьмя высокими порталами на арках. Уже в XI — XII вв. получила преобладание стрельчатая форма арки.

Из дошедших до нас светских зданий следует отметить многогранные башнеобразные мавзолеи, покрытые шатровыми куполами. Наиболее замечательный памятник этого типа — башня-мавзолей Кабуса в Гургане (начало XI в.). Главным строительным материалом для монументальных зданий в Иране, как и в Средней Азии, был) жженый кирпич. Здания, снаружи и внутри, украшались орнаментами из разного жженого кирпича и резного штука (алебастра). К концу рассматриваемого периода стали применять также орнаментовку зданий при помощи мозаики из цветных блестящих фаянсовых плиток, или многоцветной росписи по штукатурке (по алебастру).

В X — XII вв. высокого расцвета в Иране достигло художественное ремесло — росписи тканей, орнаментальное золотое и серебряное шитье, ковроткачество, производство холодного оружия, разных сосудов и других изделий из серебра, бронзы и меди, с орнаментальной резьбой. Но исключительного мастерства достигло в XI — XII вв. иранское керамическое производство, в частности производство фаянсовых изделий.

Лучший фаянс производился в городах Рейе и Кашане. Славились глазурованные фаянсовые изделия. Керамика покрывалась глазурью — стекловидной массой, прозрачной или непрозрачной, разных цветов, полученной путем обжига минералов, с последующим их охлаждением. Особенно любили персы бирюзовую голубую глазурь; применялась также кобальтовая синяя и оловянная белая глазурь. Распространены были также пятнистые глазури, одноцветная и многоцветная надглазурная и подглазурная роспись.

Высшим достижением иранского керамического искусства была известная с XII в. надглазурная роспись люстром, золотистым с металлическим отблеском разных цветов. Люстр — сложный красочный состав из серебра, золота, марказита, меди, мышьякового песка, нитриола, растворенных в виноградном уксусе и подвергнутых обжигу в течение 24 часов, в двух печах. До нас дошел персидский рецепт изготовления люстра в «Книге о камнях и благовониях» жителя Кашана Абу-л-Касит ма Абдуллаха ибн Абу Тахира ( XIII в.). Блестящий люстр применялся для росписи блюд, ваз, сосудов, а также в архитектурной керамике для покрытия люстром фаянсовых плиток (изразцов), предназначенных для декоровки зданий, особенно их порталов и куполов. Великолепны люстровые михрабы в мечетях. Древнейший дошедший до нас люстровый изразец относится к 1217 г. н. э., но нет сомнения, что такие изразцы производились уже в XII в. Иран был родиной люстровой керамики. Она была неизвестна в Европе и в странах Дальнего Востока.

Арабское завоевание и распространение ислама вызвало перерыв в развитии персидской письменности. После арабского завоевания литература в Иране долгое время развивалась исключительно на арабском языке, игравшем в мусульманских странах роль такого же международного языка, как латинский язык в странах Западной Европы. С VIII в. в Иране распространилось так называемое шу'убитское течение, представлявшее оппозицию политическому и культурному господству арабов; Название «шу'убийя» произошло от арабского слова «шу' уб», которым в Коране (сура XLIX , стих 13) обозначены неарабские народы, принявшие ислам. Шу'убиты выражали взгляды феодальной верхушки и отчасти горожан из покоренных арабами народностей, в их числе; и персов. Они стремились показать культурное превосходство этих народностей «ад завоевателями. Однако сами шу'убиты продолжали писать научные сочинения по-арабски.

Выдающимся культурным деятелем, близким к шу'убитам, в VIII в. был перс Ибн ал-Мукаффа', собиратель и переводчик на арабский язык ряда памятников среднеперсидской литературы. Им, в частности, был выполнен не дошедший до нас перевод сасанидского исторического свода «Хвадай-намак». Ибн ал-Мукаффа' был казнен по подозрению в принадлежности к «еретикам»-зиндикам.

В IX в. сложился, как сказано, литературный язык «дари» (придворный), иначе «фарси» или новоперсидский, близкий к разговорным языкам двух родственных народов — персов и таджиков. Написанные на нем произведения .вошли в литературный фонд и персов, и таджиков. Сперва на новоперсидском языке писали только поэтические произведения, но со второй половины X в. на новоперсидском языке стали появляться и научные сочинения. Одним из первых научных сочинений на этом языке был знаменитый труд по фармакологии Абу Мансура Муваффака ал-Хереви (около 970 г.).

На новоперсидском языке писали в Иране, Средней Азии, даже в Азербайджане и в сельджукской Малой Азии, а также в мусульманских государствах Индии.

На новоперсидском языке складывались самостоятельные литературы персов, азербайджанцев и других народностей. Из поэтов, писавших на новоперсидском языке, прежде всего должен быть назван Абу-л-Касим Фирдоуси (934 — ок. 1025 гг.) — поэт, чьи произведения имеют мировое значение. Произведения Фирдоуси персы и таджики в равной степени считают своими.

Грандиозная поэма Фирдоуси «Шах-намэ» («Книга царей») представляет поэтическую обработку богатейшего фольклорного материала героического эпоса и официальной истории времени Сасанидов — «Хвадай-намак» («Книга владык»). В «Шах-намэ» Фирдоуси дает изложение в поэтической форме истории Ирана и Средней Азии с древнейших времен до арабского завоевания. Поэма проникнута пафосом героики и патриотизма, любовью к родине, ненавистью к арабским завоевателям и к захватчикам из тюркских кочевников. Поэма изобилует любовными эпизодами — любовь Бижана и Манижэ, любовь Заля и Рудабэ, царя Хосрова II и его жены, сириянки Ширин, и другими. Фирдоуси прославлял героическое прошлое иранского «рыцарства» — дехканства, будучи сам выходцем из мелких дехканов. Ярче всех дана в поэме фигура богатыря Рустама, горячего патриота, доблестного бойца за родину, верного долгу, но вместе с тем строптивого и независимого по отношению к царю. Прославляя доблесть иранских дехканов, Фирдоуси все же с чувством невольного уважения рисует вождя народного восстания в Иране — Маздака.

За свою поэму Фирдоуси подвергался преследованию со стороны султана Махмуда Газневида, при дворе которого в Газне Фирдоуси в то время жил и которому посвятил было поэму. Поэт вынужден был бежать и около двадцати лет прожил в нишете, скрываясь и часто меняя место жительства, чтобы не быть обнаруженным шпионами султана. Причины преследования Фирдоуси султаном Махмудом источники объясняют различно. Интересное объяснение дает анонимная «История Систана» ( XI в.): султану, проводившему политику централизации и опиравшемуся на войско из тюркских гулямов, очень не понравилась политическая тенденция поэмы Фирдоуси, воспевавшего старинную дехканскую знать с ее независимым духом и центробежными тенденциями, особенно непокорного и строптивого вассала Рустама.

Мусульманское суннитское духовенство ненавидело Фирдоуси и после смерти отказало ему в религиозном погребальном обряде: мало то го, что Фирдоуси был «еретик»-шиит, он был противником арабского завоевания и прославлял «нечестивых», «языческих» героев Ирана домусульманского времени.

Крупными поэтами Ирана в XI в. были: Фаррухи, сын раба, тонкий лирик и мастер пейзажа; жизнерадостный Минучихри; Фахр-ад-дин Гургани, автор поэмы «Вис и Рамин», являющейся обработкой старинного романа, сюжет которого напоминает сюжет западноевропейского романа, о любви Тристана и Изольды (любовь молодой жены престарелого царя к его юному брату).

Поэтом-философом мирового значения, идеологом средних городских слоев, замечательным мастером стиха и вольнодумцем был Омар Хайям (умер около 1123 г.), мастером торжественной оды — Анвари (умер 1191 г.). С XI в. в персидскую поэзию проникает влияние суфизма, являвшегося у некоторых поэтов, вышедших из горожан, формой оп позиции против официальной мусульманской церковности. Крупнейшими поэтами-суфиями были Сенаи (умер около П50 г.) и Ферид-ад-дин Аттар (1119 — около 1220 гг.), выразитель взглядов городских низов.

Из произведений художественной прозы выделяется персидский феодальный домострой «Кабус-намэ» — наставление престарелого феодала из фамилии Зийаридов юноше-сыну, дающее яркую картину жизни, нравов и быта феодальной среды XI в.

Выразителем народных антифеодальных тенденций был поэт Баба Кухи Урйан (умер около 1020 г.), писавший на народном лурском диалекте.

Города Ирана были центрами культуры. Нишапур, Рей, Исфахан, Шираз славились своими библиотеками. В X в. пользовалась известностью обсерватория в Ширазе. В Нишапуре при взятии его огузами было сожжено восемь ценных библиотек. В Мерве в начале XIII в. было двенадцать библиотек высокой ценности. Во всех значительных городах в X в. возникли школы среднего и высшего типа (медресэ).

При дворах буидских правителей в Рейе, Хамадане и Исфахане долгие годы жил великий ученый того времени, уроженец Бухары Абу Али ибн Сина (Авиценна, как называли его в Западной Европе; 980 — 1037 гг.). После падения государства Саманидов (999 г.) он был вынужден эмигрировать из Бухары в прикаспийские области, а затем во владения Буидов, в Хамадан. Последние годы жизни он провел в Исфахане, скончался в Хамадане.

Ибн Сина, как и большинство ученых того времени, был энциклопедистом: медиком, философом, знатоком естественных наук, поэтом и вы дающимся музыковедом.

В истории мировой культуры Ибн Сина занимает выдающееся место. Его произведение «Ал-Канун фи-т-тиб» («Канон медицины») было лучшим сочинением по медицине, служившим в течение шести веков (с XII до середины XVII вв.) руководством и учебным пособием для медиков всей Европы. «Ал-Канун» много раз публиковался в Европе на латинском и других языках.

Из философских сочинений Ибн Сины наиболее известна «Китаб-аш--шифа» («Книга исцеления»), трактующая о логике, естествознании, метафизике и математике.

Ибн Сина был философом рационалистом. Он придавал большое значение опыту, критической проверке истины фактами, практикой. В освоении наследия античных философов, особенно Аристотеля, Ибн Сина не был простым последователем, но пытался творчески развивать их идеи. Передовые взгляды Ибн Сины, противоречащие закоснелым догма там ислама, и при жизни, и после смерти Ибн Сины вызывали нападки мусульманского духовенства.

Предыдущая       Следующая
Оглавление